Расселись, пошли тосты – сперва немного неловкие от знакомства, затем более раскрепощённые – заздравные, заупокойные, под песню, под закуску, благодарственные и с надеждой. Петр осоловело смотрел по сторонам и уже искренне недоумевал – почему он должен жениться на старшей сестре, когда младшая ничем не хуже, но: А) Моложе; Б) Красивее; и В) Вроде бы и умнее. Мысли передавались по столу как стопки, поэтому вскорости уже звучали открыто и с упрёками. Старшая орала на мать, младшая плакала в голос, отец готовился дать физический отпор будущему зятю неизвестно какой из его дочерей.
Сморило Петра и он прилёг на матрац возле печки, укрывшись толи ковриком, толи пледом. Отвернулся от всех на бок лицом к стене, хватит с него. В скорости и во всём доме, как и в его голове, наступила тишина. Но в ней не было покоя, только сплошная сумятица дрянного послевкусия во рту от напитков и слов.
И тут к изголовью Петра присеменила небольшая шустрая собачка, она закинула передние лапки ему на плечё, приставила мордочку к уху и быстро, но отчётливо зашептала:
– Молодой человек, молодой человек! Вы были сегодня неправы! Пойдёмте, я покажу вам свою будку, она гораздо удобнее этого матраца, там тепло, там мы будем…
Петр попытался заорать и отмахнуться от собачки. Руки налились свинцом, голова словно вдавилась в подушку, а горло захлебнулось от воздуха, не в состоянии издать звук. Собачка продолжала настаивать, говорила очень логично и чётко. Петр понял, что если сейчас не закричит, то навсегда ввергнется в этот говорящий собачий ужас. Он сделал над собой неимоверное усилие, руки подчинились и вскинулись, голова запрокинулась, сбросив с себя это говорящее убожество, рот издал протяжно "Аааа!!!"
– ААА!!! – подхватил клуб. Гитарист издал протяжный запил на соло, сверху звук накрыли барабаны и снова – мощный гитарный рёв. Публика снова подхватила звук в едином порыве нечленораздельного ора.
Петр оглянулся на Юлю, она скучала. Он знал – всеобщее веселье без допинга, её никогда особо не прельщало. У него было с собой. Достал сотовый, больше напоминающий маленькую машинку-трансформер, повертел в руках и открыл. Глаза Юли засветились радостью и благодарностью, мол, "надо же!" Взяли по щепотке кокса, распихали по ноздрям, жутко испачкались. У Петра был заложен нос, поэтому кокс больше рассыпался по свитру, чем попал по назначению. Однако, через некоторое время нос начало откладывать и захотелось в туалет.
