- Со Швейцером, - ответил Ланэ и почувствовал, что бледнеет.
- Вы с ним были знакомы?
- Я был с ним знаком, - оцепенело сознался Ланэ (врать он уже не смог бы).
- Так вот! Можете выполнить все его поручения. Не полагается это - ну да уж что делать. Раз так вышло. Только вот что. - Гарднер значительно улыбнулся: - От передачи ваших собственных впечатлений воздержитесь! Зачем расстраивать женщину? Ведь она и так страдает, незачем же причинять лишнюю боль там, где это не нужно? Не правда ли?
- Правда! - с восторгом согласился Ланэ. - Ах, это такая правда!
После того как он уверился, что ему ничего не угрожает, он почувствовал такое облегчение, такую бурную радость, такую легкую и даже восторженную готовность пойти на любую подлость, что даже в голове у него зашумело, как от легкого вина.
- Когда же вы сходите к госпоже Швейцер? - спросил Гарднер.
- Да нет, нет, - заторопился Ланэ. - Зачем я туда пойду? Вы не думайте, пожалуйста.
- Ну вот, почему же не пойдете? Сходите! Обязательно сходите! И скажите ей и про долг и про то, чтобы она уезжала. С какой стати женщина будет страдать за чужой грех? Она, может быть, о нем и не знала совсем! Нет, сходите, сходите! Обязательно даже сходите! Мы ничего не имеем против. И даже, наоборот, я прошу вас сходить! Пусть она не бегает к нам и не отнимает у нас понапрасну время. Ох, эти женщины! Беда, господин Ланэ, когда жизнь их выбрасывает за пределы трех Ка.
- Трех Ка?! - радостно взвизгнул Ланэ.
- Трех Ка, - улыбнулся Гарднер.
- Трех Ка! Трех Ка! - с почти истерическим восторгом повторял Ланэ. Какая это глубокая правда! Это ведь немецкая народная мудрость? Народная мудрость, не правда ли?.. Три Ка! Я завтра же схожу к госпоже Швейцер!
- Сходите, сходите, - кивнул головой Гарднер и погладил себя по волосам. - Ну, а что за разговор у вас ко мне?
Ланэ довольно связно рассказал ему о письме, и рассказал, конечно, только то, что считал нужным сказать, и от этого понять можно было не все.
- Но вы писали ему, - перебил его Гарднер, - что вы окончательно и бесповоротно порываете со своим прошлым, что иллюзий насчет реванша и реставрации быть не может и что он только тогда сохранит свое место и даже жизнь, если безоговорочно последует вашему примеру?
- Ну разумеется! - воскликнул Ланэ, обрадованный тем, что Гарднер не старается уточнять вопрос в нежелательном для него направлении. - По существу, только об этом я и писал!
- Так в чем же тогда дело? - удивился Гарднер, который уже очень ясно понимал, что и такое мог нагородить Ланэ. - Что ж вы еще волнуетесь?.. Профессор Мезонье - ваш учитель, и личные отношения с ним мы вам никак не можем запретить! "Хоть кривой, да свой!" - говорят в Чехии.
