Холодильник тихо урчал, за окном почти стих городской шум, и им было настолько хорошо вдвоем, что они не решались прервать эту уютную тишину словами.
Вдруг зазвонил телефон.
Мария, быстро вытерев руки, взяла трубку.
Звонил отец.
– Что у тебя там случилось, что ты так неожиданно сорвалась? – спросил он.
– Привет, папуль! Да ничего не случилось, просто Вика решила познакомить меня с новым приятелем. А встречу хотела провести непременно у меня, в домашней обстановке, – объяснила Мария.
– Ну и как? – рассмеялся отец.
– Да ну! – отмахнулась Мария. – Такой же пижонистый, как все ее парни… И где она их выкапывает, прямо как на подбор! Я ей сказала, что в следующий раз буду знакомиться с претендентами на ее счастье только в ресторане или еще где-нибудь на нейтральной территории, а то слишком много посторонних приходит в мой дом.
– Ты, как я понимаю, там уже одна? – спросил Николай Дмитриевич. – Перемываешь посуду?
Замешкавшись, Мария почему-то солгала отцу:
– Да, одна… Но я останусь здесь на ночь, устала.
Но тот, кажется, все-таки что-то заподозрил, потому что быстро закруглил разговор:
– Ну ладно, Марусенька, спокойной ночи! Я пошел спать. Включи на ночь дополнительное отопление, обещают понижение температуры.
– Хорошо, пап, включу. Целую, спокойной ночи! – попрощалась Мария и положила трубку.
Отец Кирилл, дотирая последние чашки, посмотрел на Марию и сказал, указывая на настенные часы:
– Пожалуй, и мне пора.
– Я никуда вас не отпущу! – объявила Мария.
Ее лицо и голос были настолько решительными, что отец Кирилл не стал ничего возражать, лишь изучающе посмотрел на нее.
– Я никуда вас не отпущу, – повторила она, отбирая у него полотенце, и, отбросив его в сторону, стремительно обняла отца Кирилла, прижимаясь лицом к его груди.
Растерявшись в первый момент, он замер, но потом попытался осторожно отстраниться от нее, но Мария с такой силой воскликнула: «Нет!», что он вновь замер в нерешительности.
– Мария, – тихо окликнул он.
Она отрицательно затрясла головой, еще сильнее прижимаясь к нему лицом.
– Машенька, – дрогнувшим голосом прошептал он, – нам нельзя этого делать…
– Да?! А кто это сказал?! – взметнулось ее сведенною болью лицо. – Почему нельзя? Почему вы должны хоронить себя?! Вы же мужчина! Вы же еще молоды! В чем-то Юрий был прав!
– Я – священник… – попытался напомнить ей отец Кирилл.
– И что? Вы боитесь, что я вас «оскверню»? Боитесь, что «погрязнете со мною в грехе»? Так я не могу осквернить вас, я – чиста! Еще ни один мужчина не прикасался ко мне!
