– Смена, говоришь?
– Ага.
– А возрастом ты вышел?
Бородач скинул шапку.
Голова у него оказалась удивительно круглая, коротко подстриженная.
– Сколько тебе?
Странно спросил.
С непонятной осторожностью спросил.
Спросил так, будто знал ответ и ждал всего лишь подтверждения.
И Вовка ответил тоже почему-то с осторожностью:
– Почти пятнадцать.
– Веков?
– Чего это вы?
Бородач не верил:
– С «Мирного» говоришь? А где «Мирный»?
– А разве…
– Гин! – заорал бородач. – Я спрашиваю!
Вовка ошеломленно молчал.
– Как ты попал на «Мирный»?
– Мама договорилась.
– Зачем?
– Я к бабушке плыл.
Ответ поразил бородача.
– У тебя и бабушка здесь?
Он спросил это оглянувшись. И Вовка тоже оглянулся и понизил голос:
– Да нет… Не здесь… В Игарке…
– А с тобой кто?
– Мама, – поежился Вовка.
– Где?
– На «Мирном».
– А «Мирный» где?
– А разве он…
– Гин! – в очередной раз заорал бородач. – У тебя что, мама вечная?
– Чего вы? Обыкновенная.
– А имя?
– Клавдия Ивановна.
– Пушкарева?
– Ага.
– Метеоролог?
– Ага.
– А с нею?
– Радист.
– Ну?… И голова не болит?…
– Какая голова?
– Ну, это неважно, – быстро ответил бородач. – Сегодня выходили в эфир?
– Так мы же шли в зоне радиомолчания…
– Кто запретил выходить в эфир?
– Военный инспектор.
– Верю, верю… – быстро сказал бородач. Так сказал, будто боялся Вовку. – Этот ваш радист… У него есть имя?…
– Ну да.
– Какое?
– Леонтий Иваныч.
– Длинные ноги, да? Туман в глазах? Глаза близко поставлены?
– Да ну вас. Это совсем неправда. Он толстенький. И в железных очках.
– В железных? – поразился бородач. Было видно, что он не верит ни одному Вовиному слову. – «Цветут фиалки, ароматные цветы…» – напел он фальшиво. – Почему один ходишь? Ты из тумана?
– Я не один, – ответил Вовка, ничего не понимая.
– А сколько вас?…
Вовка похолодел.
Он вдруг вспомнил о боцмане, лежащем в замерзающей полынье.
– Я и боцман…
– А где боцман? – оглянулся бородач.
– В полынье…
Теперь Вовке во всем хотелось слушаться бородача.
Он вдруг поверил, что если он будет слушаться этого мощного зычного человека, то уже сегодня увидят маму!
– Гин! – орал бородач, думая о чем-то своем.
Он ни разу не повернулся к Вовке спиной, он все время держал его в поле зрения. Даже коснулся рукой Вовкиной щеки. «У меня собачки ненецкие, – объяснил, – а у тебя помор вроде?»
И опять провел рукой по Вовкиной щеке.
– Ага, помор. У него мамку увезли в Англию.
– Союзники?
– Ага.
– Дружбу крепят?
– Ага.
На ветру ушибленное плечо вновь заныло.
Весь горизонт был залеплен ледяной поблескивающей мглой.
