Холодя пальцы, Вовка торопливо расшнуровывал обмерзшие петли, сопя, лез в палатку. Ударился об уголок вьючного ящика. Прямо у входа – примус, канистра с керосином… Свернутый пуховой спальник.
Откинув крышку ящика, Вовка увидел рацию.
Тут же лежали наушники, пищик, аккуратно свернутый бронзовый канатик антенны, батареи. И целых четыре коробки спичек «Авион».
«Рация…»
Вовка застыл.
Рацию просто так не бросят.
Значит, это что-то вроде резервной станции.
Значит, в любой момент сюда могут явиться люди.
И вообще… Я только немножко согреюсь, а потом отправлюсь на метеостанцию…
– Совсем немножко… – повторил он вслух.
А сам уже качал поршень примуса, негнущимися пальцами зажигал спичку.
«Трус… А хотел на берегу прятаться… А сам даже без рукавичек… И сразу в слезы…»
Сын полярников, Вовка отлично знал, что такое зима, как падает зима на острова Арктики. Никакого этого медленного угасания природы. Не падает листва с деревьев, не жухнет, свертываясь в ветошь, трава, потому что нет ни травы, ни деревьев. Просто однажды над голой тундрой, над безлюдными островами, над мертвым проносным льдом начинает мелко бусить дождь, недобрая синевица ложится по краю неба, а ночные заморозки стеклят ручьи, промораживая воду почти до дна…
Примус шипел, в палатке теплело.
С прогнувшегося тента сорвалась мутная капля.
Я только отдохну немножко, подумал Вовка, но злобно рыкнул у входа Белый. И сразу залились, взвыли в ответ чужие собачьи глотки.
Не веря себе, Вовка рванул на себя брезентовую полу, полез головой вперед.
И увидел чужую упряжку. А на нарте вцепившегося в деревянный гнутый баран, бородатого незнакомого человека.
