Даже Дашка.
Она как отец. Стоило ей почувствовать, что он привыкает без матери, она тут же свыклась тоже.
Куня сдавала хозяйство, будто Нина комендант. По описи.
– … Одеяло байковое – прожгла. Утюгом.
– … Разбила чашку.
– … Потекла кастрюля. Видишь, дырочка?
– Да перестань ты, Бога ради! – закричала Нина. – Что у меня самой ничего не ломается, не бьется, не пропадает?
Куня только губы поджала.
– … Совсем затупилась мясорубка. Но я отнесу поточить, не беспокойся.
– … Перестал звонить будильник.
Нина узнала все: что ела Дашка и что она не ела, какие смотрела передачи по телевизору и что говорила по их поводу; что порвала, из чего выросла, почему они ссорились и кто теперь у Нининой дочери любимая подруга.
Столь же подробно была рассказана и жизнь Капрала.
Ей поведали факты из жизни лестничной площадки.
И только о Женьке – ни слова. Как будто он и не жил в этой квартире.
– Скажи, они тебе помогали? – спросила Нина, провоцируя Куню на какую-нибудь информацию о нем.
– Даша всегда ходила за хлебом.
– А Капрал? – спросила Нина. – Куда он ходил?
Услышав свое имя, Капрал лизнул ей руку.
– С Капралом никаких проблем, – ответила Куня.
Нет лучшего способа обратить внимание на что-то, как тщательная скрытность. Нина могла бы объяснить нежелание Куни говорить о Женьке просто неприязнью к нему, но это было бы легкое объяснение. И не его она добивалась.
– А что мой муж? – спросила Нина прямо. – Он как тут без меня жил?
– Жив, здоров и невредим мальчик Женя Бородин, – продекламировала Куня.
Дашка весело засмеялась и стала повторять эту глупую фразу.
– Помогал, помогал! – как-то значительно сказала Куня. – Картофель приносил, в прачечную ходил. Что он еще у нас делал? – спросила она Дашку, всем своим видом показывая, что хочет быть объективной и справедливой, но то, чего она сказать не хочет, она и не скажет – хоть режь!
– Как у тебя было с Куней? – спросила Нина вечером мужа.
– Нормально, – ответил он. – Но ты же знаешь, что мы с ней не лю… друг друга.
Куня ушла домой, а Нина с ходу стала восстанавливать свое положение главной опорной балки.
– Мамочка! Как с тобой хорошо! – уже через несколько дней зачирикала дочь.
И Женька сказал, что совсем теперь другое дело. Он не врал, но и врал немножко. К нему вернулась старая подзабытая радость существования «без жены».
Алена расстаралась к Нининому приезду.
Она испекла капустный пирог, сделала помидоры по-гречески и купила красивую пузатую – на экспорт! – бутылку водки.
