– Нет! – простонал хозяин, завидев в руках у нее пластиковую бутылку кетчупа. Он закрыл глаза, а когда открыл, всё перед ним – и тело Темненькой, и обои, и бумаги на столе – было заплевано красными кляксами.
Теперь Георгий гнался за Беленькой, бормоча на бегу проклятия. Он настиг ее в спальне, повалил на ковер и, отобрав бутылку, силой разукрасил ее саму и даже впрыснул в промежность.
– Придурок! – заколотила та кулачками обидчика в грудь. – Щиплет же!
– А ты пописай – и перестанет, – хохотнула появившаяся в дверях подруга.
– Не волнуйся так, расслабься, – Темненькая привалилась на спину Георгия, обнимая его и одновременно расстегивая пуговицы его рубашки.
Беленькая, воспользовавшись моментом, высвободилась, после чего и в самом деле присела и помочилась на ковер изрядно разбавленным томатным соком.
Жорж обречёно смотрел на расползающееся пятно. «Я же сам хотел оргии, – вяло шевельнулось у него мозгу. – Это и есть оргия».
… Девчонки раздевали его вдвоем, размякшего, глупо улыбающегося, затем, раздетого, любовно поливали майонезом, кетчупом и сметаной. Он не противился и сам охотно мазал своих гостий. На него нашло какое-то бунтарское веселье. «Плевал я на это квартиру! „Здесь не сядь, это не трогай, не наследи…“ Хватит с меня!»
– Плевать я хотел! – выкрикивал он, шлепая себя по заду.
Беленькая тем временем углядела за стеклом серванта литровую бутылку шотландского виски, сберегаемого для особых случаев («а чем сейчас не особый?»), и её пустили по кругу. После чего Георгий еще более разрезвился. Он бегал по комнате на четвереньках, изображая из себя конягу, с двумя наездницами, скользящими по его перемазанному крупу, ржал, фыркал по лошадиному и привставал на дыбки. Всадницы старались удержаться, стискивая его бока поджатыми ножками. Удержаться было крайне трудно. Свалившаяся первой считалась проигравшей. Она принуждена была слизывать нежно-розовый клубничный йогурт, каким Жорж обильно поливал грудки и промежность второй амазонки. Если же падали обе – то и поливал и облизывал обеих Жорж-конь.
Когда эта игра наскучила, придумали новую. Теперь уже девчонки становились на четвереньки и убегали от жеребца-Жоры, который стремился настичь какую-нибудь и «покрыть» прямо на ходу. Иногда ему это удавалось, хотя добыча тотчас же соскакивала с крючка и вновь улепетывала. Порой настигнутая притормаживала и позволяла ему сделать два-три качка, после чего вырывалась и бежала дальше, активно двигая разукрашенными крепенькими ягодицами. И это только пуще распаляло и без того возбужденного преследователя.
