Она ожидала увидеть дьявола за окном?
Глупая девчонка! Дьявол находился здесь, в спальне, рядом с ней, он становился неотъемлемой частью ее дорогих воспоминаний, пробуждал несбыточные ожидания девушки, которой никогда не суждено стать женщиной.
— Выпей это, — настаивал он. — А потом я дам тебе немного похлебки, а то ты смотришь на меня, словно собираешься съесть.
Вздрогнув, Роузи поняла, что голодна так сильно, что Тони был не так уж далек от истины. Но ей действительно хотелось лизнуть его кожу цвета липового меда и попробовать, действительно ли она так вкусна, как кажется.
Тони поднес чашку к ее рту, и, едва жидкость коснулась губ, Роузи почувствовала мерзкий запах настоя. Она попыталась отпрянуть, но крепкая рука Тони удержала ее за затылок, и ей пришлось проглотить все, но не потому, что Тони хотел этого, а чтобы избавиться от его прикосновения. Это прикосновение как огнем обожгло Роузи, и ей опять пришла в голову мысль о дьяволе.
— Ужасно, не правда ли? — спросил он. — Сейчас я принесу тебе бульон, он поможет избавиться от этого мерзкого привкуса.
Тони соскользнул с кровати, и Роузи задрожала. Почему от одного его прикосновения ее бросает в жар, а когда его нет рядом, ее бьет озноб? Не переходит ли у нее это в пагубную привычку?
— И как же сэр Дэнни удостоился такой чести?
— Какой чести? — не поняла Роузи.
Тони вернулся, осторожно неся миску с чем-то очень горячим. Роузи обратила внимание на его руки — с широкими ладонями и длинными пальцами. Да, Тони был крупным мужчиной, и его руки казались способными не только на милосердие, но и на жестокость.
— Сэр Дэнни Плаймптон — эсквайр. Кто превознес его так высоко?
Тони присел на кровать и начал кормить Роузи с ложки. Огромной столовой ложки. Когда после первого глотка к ней вернулось дыхание, Роузи, не раздумывая, ответила:
— Он сам это выдумал.
— Ага, я поступаю так же, как и твой сэр Дэнни. — Тони коротко рассмеялся. — А как он усыновил тебя?
— Меня оставили в придорожной канаве… — Смешно, но, сознавшись в этом, Роузи напрочь потеряла аппетит и решительно отвела протянутую ей ложку с похлебкой. — Мне тогда было года четыре.
— Ты это помнишь?
Помнила ли она? Только в своих снах, которые причиняли ей такую боль.
— Я ничего не помню.
— И родителей тоже?
— Вы называете их родителями? Какие же родители бросят своего ребенка умирать с голоду? — Похоже, Тони собирался задать очередной вопрос. — Какая же мать выгонит ребенка из дома?
