И снова его рука напряглась, превращаясь в подобие стального капкана.
— Ну пусти же ты меня, чудище сильнорукое! — взмолилась Ильяс.
Желтоглазый что-то буркнул, крепче притискивая ее к себе.
— Чтоб тебя Хаг-Хагор забрал! — беззлобно выругалась она, нехотя признавая, что ей и самой не слишком-то хочется высвобождаться из объятий Таанрета. Пусть себе Мутамак болтает что хочет, а выспится она тут ничуть не хуже, чем в своей собственной постели…
Глава пятая. Домашний лекарь Газахлара
715-й год от основания Города Тысячи Храмов.
9-й год правления императора Кешо
Малаи передвинул фигурку катапульты через всю доску, и Эврих с досадой обнаружил, что оборона его наследника не так уж непробиваема, как ему представлялось. И все же старый врачеватель опаздывал по меньшей мере на один ход. Император арранта пересек многоклеточное поле по диагонали, и Малаи беспокойно принялся жевать нижнюю губу.
— Ты хорошо играешь в читимач, — произнес он, барабаня пальцами левой руки по столу. — А мне говорили, что чужеземцам эта игра незнакома.
— Врали, как обычно, — пожал плечами Эврих, выводя боевого слона на линию атаки. — У вас тут, я заметил, принято ругать все, что находится за пределами империи. А иноземцев почитать варварами. Спеси и у моих соотечественников хоть отбавляй, но по сравнению с обитателями Мавуно они воплощение скромности и терпимости.
— Так у нас было далеко не всегда. Это стало входить в моду последние лет шесть. Я напал на твоего наследника, — любезно предупредил старый лекарь, поглядывая на клепсидру — водяные часы, по которым они замеряли время, необходимое для приготовления отваров и выпаривания из растворов лишней влаги.
— Вижу, — ответствовал аррант, потирая подбородок рукой, чтобы спрятать улыбку. Да, теперь уже очевидно, что старик опаздывает на один ход, несмотря на все свое хитроумие.
Глубоко задумавшись, Малаи жевал и жевал свою губу, а Эврих, глядя на него, тихо радовался и мысленно благодарил Великого Духа за то, что тот свел его с этим замечательным стариком. Исключительно знающим и опытном стариком, по сравнению с которым чувствовал он себя нахальным несмышленым парнишкой, только потому и не оскандалившимся до сих пор, что каждое действие свое сверял с трактатами ученых мужей, добрую половину которых Малаи видел впервые в жизни. Но и безо всяких трактатов, в которые впился он, точно голодающий в теплую лепешку, и грыз еженощно при свете масляного светильника, многое Малаи умел не в пример лучше Эвриха. А нынче удалил у пришлой девчонки слепую кишку с таким блеском, что аррант готов был локти себе кусать от зависти.
