1998
Андрей Добрынин
Опять возвращаюсь я мыслью На берег тот сумрачный, где По скату высокого мыса Нисходят деревья к воде.
На темной воде маслянистой, Где красный мелькает плавник, Лежат стреловидные листья, Стоит, преломляясь, тростник.
Наполненный горечью воздух Сверлят комары в полумгле. В шершавых серебряных звездах Одежда на каждом стволе.
Тяжелые ветви нависли, Как своды, над гладью литой, И кажется: смутные мысли Текут под корою седой.
Как в капище веры старинной, Еще ледниковых времен, Звенит фимиам комариный Средь мыслящих древних колонн.
Пособники сумрачных таинств Сошлись у глухих берегов, В молчании вспомнить пытаясь Заветы уплывших богов.
1998
Андрей Добрынин
Вниз головой висит паук В углу меж печкою и шкафом. Магистр мучительских наук, Он в прежней жизни звался графом.
Но точно так же соки пил Из робкого простонародья. Господь за это сократил Его обширные угодья.
Как прежний грозный паладин Кольчуги пробивал кинжалом, Мушиных панцирей хитин Паук прокалывает жалом,
Чтоб только сушь и пустота Остались громыхать в хитине. А прежний паладин Креста Погиб в сраженье при Хиттине.
И Бог сказал ему:"Дрожи, Болван с мышлением убогим! Пришел ты человеком в жизнь, А прожил жизнь членистоногим.
Ты, как мохнатый крестовик, Всю жизнь сосал чужие соки, Но вдруг решил, что ты постиг И Божий промысел высокий.
Ты мог со смердов шкуру драть,Чего я тоже не приемлю,Но вдруг явился разорять Ты и мою Святую Землю.
Ты, мною слепленная плоть, Гордыней смехотворной пучась, Как я, как истинный Господь, Дерзал решать чужую участь.
К твоей спине я прикреплю Все тот же крест и в новой жизни Как знак того, что я скорблю О всяком глупом фанатизме".
И вот, повиснув вниз башкой, Паук с натугой размышляет: "Любая муха - зверь плохой, Любая муха озлобляет.
Андрей Добрынин
Не вправе оставлять в живых Я этот род мушиный жалкий С цветными панцирями их, С их крылышками и жужжалкой".
Без колебаний бывший граф За мух решает все вопросы И прытко прячется за шкаф От поднесенной папиросы.
1998
Андрей Добрынин
На автостанции валдайской Давно я примелькался всем. Не доедят ли что в столовой Я непременно это съем.
Не оттого, что размышляю, Я тупо под ноги гляжу: Окурки подбирая всюду, Порой я мелочь нахожу.
И если где-то стырят что-то, То бьют всегда меня сперва, Ведь для того, чтоб оправдаться, Я не могу найти слова.
Я утираю кровь и сопли, А те воров пошли искать, Но хоть со страху я обдулся К побоям мне не привыкать.
