Выражение недовольства, застывшее на лице Стрэйхена, сменилось на более нейтральное. По-видимому, объяснения были приняты к сведению. Ния перевела дух и обратила внимание, что он принял душ и успел переодеться в блейзер и серые брюки. Волосы Стрэйхена влажно блестели, а щеки были чисто выбриты. Его можно было бы назвать привлекательным мужчиной, если бы не излишне суровый взгляд.
Через мгновение, однако, в его взгляде на месте суровости проступило недоумение.
– Антони́я Филлипс? – судя по всему, он пытался вспомнить, откуда ему известно это имя.
– Анто́ния, – автоматически поправила его Ния. Ее имя обыкновенно произносили неверно, поскольку ставили ударение на последнем слоге, а не на втором, как того требовала традиция.
– Анто́ния, – повторил Стрэйхен, на этот раз поставив ударение правильно.
Ей показалось, что в его губах промелькнула усмешка, но она пропала прежде, чем Ния успела увериться в этом и выяснить, к кому или чему она относилась.
– Антония Филлипс. – Стрэйхен сдвинул брови. – «Истерн Эдж»? – Когда она согласно кивнула, он выпрямился еще больше и стал выше ростом, хотя казалось, что это невозможно. – Вот в чем дело, – медленно произнес он. – Так это вы, значит, оставляли сообщения на мое имя?
Ния не смогла удержаться от колкости:
– Можно подумать, что требования о личной встрече с вами исходят из бесконечного множества разных источников…
– Большей частью от представителей прессы.
– Мы не совсем то, что вы изволите именовать «прессой», – твердо выразила она свое мнение.
И снова Ния заметила на его губах тень от промелькнувшей мимолетной улыбки, что опять едва не вывело ее из себя. Стрэйхен между тем продолжал:
– Так ли? – осведомился он. – Мне кажется, это спорный вопрос. Пусть «Истерн Эдж» солидный журнал – и отличный журнал, кстати, – но… – Он говорил спокойным, ровным голосом, будто предлагая ей подумать вместе с ним. – Как ни крути, это средство массовой информации. – Словно для того, чтобы еще больше смутить Нию, он сделал шаг, оказался в комнате и, прикрыв за собой дверь, оперся о нее.
Неожиданно Ния почувствовала, что оказалась в ловушке – иначе, в щекотливом положении. Стрэйхен был высок, импозантен и, несомненно, любил и умел повелевать. Она же вторглась в его владения и оказалась с ним наедине исключительно по собственной воле. Стрэйхен имел полное право рассматривать ее как весьма странную личность, неизвестно зачем проникшую в его святая святых без всякого на то соизволения.
