Она была так поглощена своими размышлениями, что даже не заметила, как Тэтчер без труда увел ее в танце в самый дальний конец бального зала, а потом и из зала сквозь какую-то боковую дверь в стене. Дверь за ними закрылась, отрезав от оживленного жужжания голосов в зале, и они оказались в тишине слабо освещенного коридора. Но ее похититель здесь не остановился. С присущей ему дерзостью он повел ее дальше, в глубину дома.
– Тэтчер, какого черта ты делаешь? – наконец возмутилась она, обретя дар речи. Если их обнаружат здесь, так далеко от бального зала, ее репутация будет погублена…
Он не ответил. Он просто остановился, причем так неожиданно, что она стукнулась о стену, которая оказалась его грудью. Ее руки сразу же интуитивно обвились вокруг его шеи. Она лишь взглянула на мгновение на него, но что это было за мгновение! Он смотрел на нее, и ей вдруг показалось, что окружающий мир перестал существовать и остались лишь они вдвоем.
Он медленно наклонил голову и прикоснулся губами к ее губам.
И Фелисити пропала. Потерялась в его объятиях, потерялась в его поцелуе.
Она покачнулась, и он поддержал ее, прислонив к стене. Ее тело сразу же ожило. Позавчера в прихожей все было похоже на игру, но теперь… теперь, если они продолжат эту опасную игру, обратной дороги не будет.
– Мы не должны… я не могу…
Но она понимала, что это пустые слова. Потому что, увидев счастье в глазах Пиппин и радость в улыбке Маргарет Ходжес, она почувствовала нечто вроде зависти и поняла, что могла бы быть счастлива, как они, если бы только позволила себе быть счастливой.
Она поняла также, почему любила сватовство. Дело было не в удовлетворении, которое приносит объединение в браке двух добропорядочных семейств или двух благородных родов.
Это была возможность наблюдать рождение любви – начиная с первой искорки влечения и кончая тем счастьем, которое светится в глазах невесты и жениха.
Или, как в случае Джека и Миранды, любви, которая родилась и расцвела, насыщая окружающий их мир счастьем, которое переполняло их обоих.
– Тэтчер, я… – прошептала она, желая поскорее поделиться с ним своим открытием.
– Мы должны, и ты сможешь, – перебил ее он, подумав, что она снова намерена протестовать. Подхватив на руки, он понес ее к ближайшей лестнице. Продолжая целовать ее, он поднялся с ней на руках почти до крыши и остановился перед какой-то дверью. Когда дверь распахнулась, Фелисити оказалась в каком-то волшебном помещении, каких она никогда не видывали, и поняла, что погибла. – Вот и твое королевство, моя сказочная королева, – прошептал он.
