- Гражданка, не смею вас задерживать! Лучше всего, если вы сейчас отправитесь домой. Вам надо выспаться…
- Сын мой, сынок мой,- вздохнула Маргит Шайго.- К сожалению, ничего хорошего не могу вам о нем рассказать.
И она еще с четверть часа объясняла, какая у сына болезнь. Старшина милиции опять сдался и сел на стул. Он даже не заметил, как неутешная вдова перешла на другую тему и теперь терзала его рассуждениями о том, что на каждом перекрестке дорог, особенна между двумя большими селами, где когда-то стояла корчма, непременно надобно открыть постоялый двор. Ведь вот и в газетах пишут, что в стране слишком мало гостиниц. А она без труда смогла бы выделить в своем доме три спальни для гостей, обставив их как полагается.
- Вы сказали, Дуба, что в годы второй мировой войны служили интендантом. Я вас об этом не спрашивал. Зачем вы это мне говорите? Имеет ли это какое-нибудь значение?
- Имеет, имеет! Еще какое! Буриан молчал, ожидая.
- Извольте видеть, я служил интендантом при штабе дивизии. Однажды приезжаю домой в кратковременный отпуск, а моя сестра Маргитка мне говорит: братец, я в положении. От кого, черт возьми? Не может объяснить.
Дуба еще раз повторил все, что с ним произошло:
- Еду я на мотоцикле к хутору, гляжу, посреди дороги милиционер стоит. Я, значит, руль влево и прямехонько к дому, во двор.
Буриан остановил его жестом, и он умолк. Дуба, шурин покойного, повторял каждое свое показание по три раза.
- Есть человек, который мог бы его убить. Он сам сказал, когда выселяли его семейство: об этом еще кое-кто пожалеет. А этот кое-кто натянул в одном местечке стальную проволоку специально для него.
- Кто натянул проволоку? Для кого - «для него»?
- Почему вы так смотрите на мой мотоцикл, товарищ старший лейтенант?
Буриан решил показать Дубе, что подозревает его.
- Почему? Вы знаете это, Дуба.
Дуба привык, что при обращении к нему люди обычно добавляют слово «товарищ» или - по-старинке - «господин», и обиженно замолчал. На террасе валялись початки рано созревшей кукурузы, он стал перекладывать их с места на место. Его решительно обижал тон беседы. Ведь он как-никак дипломированный специалист.
- У меня, извините, диплом сельскохозяйственного техникума. Со мной, извините, никто так не разговаривал. И, кроме того…
Он счел за лучшее все-таки замолчать.
- Кроме того? Продолжайте.
- Человек я, как видите, крупный, ростом бог не обидел, силенки тоже не занимать. Даже в тюрьме, а потом и в лагере меня за это уважали. Хотите знать, за что
