Это и есть моя настоящая власть, которая, однако, вскоре не будет нужна уже никому.
Случай с Великаншей и Людоедом – всего лишь еще одно доказательство того, что я знаю уже лет десять. Мы и Измененные – одно и то же, только мы существуем лишь благодаря поддержке прошлого, а они – сами по себе. Кто одолеет, предсказать нетрудно. Для этого не нужно умение предвидеть…
– Собирай всех, отец, – раздается голос Скалы.
Я открываю глаза. За плечом дочери возвышается Чертополох, радостно улыбаясь во весь рот – никогда еще я не видел на его физиономии подобной гримасы.
– В чем дело?
– Молния и Змея открыли Проход.
– Какой, будь оно проклято, проход?
– Ты что, плохо слышал рассказ Молнии? В тот, иной мир! В мир, где нет ни Измененных, ни этого… – широким жестом она указывает на окно, за которым как раз дрожит зеленоватая завеса дождя. – Мы можем уйти и начать все сначала!
Уйти…
Уходить надо, понимаю я, иного варианта не будет. Все, кто услышит о Проходе хоть краем уха, немедля рванутся туда, и если дорогу преграждает орда Измененных – горе этой орде!
А если мой талант предвиденья и подсказывает, что наш уход ничего не изменит в нас самих, и значит, за началом все равно последует все тот же конец, – кого это интересует?
Никого.
Никого, в том числе и меня самого.
Потому что я тоже человек, и хочу, вопреки всему хочу надеяться на лучшее, даже зная, что лучшего – не дано…
Трещина. Кто сказал, что земля умерла?
Город мертв.
Остатки Измененных сгинули через несколько недель после исчезновения Людей. И – как будто существовала некая необъяснимая связь между этими и другими, внешне совершенно независимыми событиями – вечное буйство стихий над Городом также прекратилось. Хотя от Стены и следа не осталось, развалины старых домов спокойно стоят; теперь ветер не пытается стереть их в порошок, как это имело место не столь давно. И тучи, если и заволакивают светло-голубой небосклон, то вовсе не для того, чтобы вывалить на разрушенный Город очередную порцию черного града или ядовитой зелени дождя…
Разлом мало-помалу затягивается, Болото пересыхает. Без постоянного притока свежей грязи эти места медленно, но верно обретают свои первичные черты.
Один из разрушенных домов на северном краю Болота порою становится источником неведомых голосов – прокол в ткани времени, однажды открыв странную дорогу к далекому прошлому, почему-то не желает исчезать. Даже и теперь, когда слушателей у древних песен уже нет.
Звенят струны, звучит хриплый голос некогда известного барда – а Город молчит…
