Его слова мне показались чистым безумием, однако в них было что-то убеждающее. Он был явно подкован в философии, и это одновременно пугало и завораживало. Встав с кровати, он почти невесомой походкой приблизился ко мне.
— Хотите попробовать? — со своим пришепётывающим акцентом выговорил он. И вложил мне в руку ещё не остывшую от его ладони рукоятку пистолета.
Я изумлённо отшатнулся. Мирослав деловито снял пиджак, бросил его на кровать и расстегнул рубашку. Потом повернулся лицом ко мне.
— Ни к чему портить новый костюм, — пояснил он. — Стреляйте.
— Вы с ума сошли, — тревожно сказал я. — Позвольте мне уйти. Я сознаюсь, я виноват, что вломился к вам в спальню…
— Это неважно, — он поднял мою руку с пистолетом и налёг обнажённой грудью на дуло. — Вы выстрелите. Сейчас. В меня. Сердце здесь.
Я и теперь не знаю, что на меня нашло; объяснение может быть только одно — Мирослав владеет даром гипноза. Но факт остаётся фактом: мой палец надавил на курок. Раздался грохот, в комнате запахло пороховым дымом; я в ужасе зажмурился, не смея открыть глаза. Кажется, я выстрелил дважды. Не успев опомниться, наполовину оглушённый, я вдруг услышал иронический голос:
— Вы всегда стреляете с закрытыми глазами? Облегчение моё я не в силах описать; разлепив глаза, я проговорил:
— Я ещё ни разу до этого не стрелял.
Я думал, что он воспользовался моей невольной игрой в жмурки и отстранился в последний момент. Но на коже его темнели следы пороха, не оставлявшие сомнений в обратном. Я перевёл дух и попытался улыбнуться, подражая ему.
— Старый трюк. Холостые патроны.
— Вы думаете? — снова усмехнулся Мирослав, и от лукавинки в его голосе меня прошиб холодный пот. Он повернулся ко мне спиной, и у меня перехватило дыхание. Сзади на рубашке отчётливо виднелись две дырки от пуль, прошедших навылет. Я видел его со спины за минуту до того и мог поклясться, что рубашка не была прострелена заранее.
Мирослав взял из моей обмякшей руки пистолет и выстрелил в пол у моих ног. Пуля расколола паркетину в двух дюймах от моего ботинка. Видя мое оцепенение, он произнёс:
— На сегодня хватит, — поставил пистолет на предохранитель и швырнул его на кровать.
Теряя последние капли соображения, я пробормотал:
— Вы… вы… вы — маг?
Глупее ничего нельзя было придумать; Мирослав поморщился.
— Магии не существует, мистер Степлс; уж вам ли этого не знать.
Как бы спохватившись, он внезапно застегнул рубашку. Тут только я осознал, что тело его было сильно обезображено — из-под расстёгнутой одежды виднелось несколько шрамов, которых я поначалу не заметил, будучи обеспокоен за последствия своего выстрела. Мирослав старательно застегнулся, и тут я увидел ещё один рубец — на его горле, куда в этот момент упал тусклый свет из окна. Мне стало не по себе. Длинные волосы Мирослава мешали рассмотреть, как далеко простирается этот шрам, но, по моему разумению, после такого ранения ни один человек не мог остаться в живых.
