— Любуетесь? — обронил Мирослав, догадавшись о направлении моего взгляда. — Это меня на родине так разукрасили. Давняя история…
— И вы… остались живы? — я понял, что снова порю чепуху, но он совершенно не обиделся на меня.
— Какая разница, по большому счёту. Вы, англичане, придаёте слишком много значения этому вопросу.
Я терялся в догадках, что он хочет этим сказать. Мирослав набросил пиджак и провёл рукой по голове, приглаживая волосы.
— Важно не то, живы вы или нет, — заговорил он, вновь подойдя ко мне. — Важно, трус вы или нет. Я даже и не намеревался вас пугать, а вы едва в штаны не наложили. Всадить пулю в безоружного человека или лазать по чужим окнам — невелика доблесть.
Я молчал, окончательно загнанный в тупик. Он продолжал:
— На сегодня наш разговор окончен, и вряд ли он будет иметь продолжение — мне лично он решительно неинтересен. Сейчас вы встанете и уйдёте отсюда — мирно и без подвохов. Вы имеете право опубликовать в вашем журнале всё, что видели и слышали здесь, за исключением одного — обнародования моего адреса. В противном случае пеняйте на себя. Не один вы умеете разыскивать людей в Лондоне.
Крепко взяв меня за плечо — хватка у него железная, как и описано в романе Моппера, но пальцы оказались неожиданно горячими, как огонь, — он поднял меня со стула и вывел на лестничную площадку. Свободной рукой он подобрал с перил шарф и обернул вокруг шеи. На мгновение меня охватил страх, что он столкнёт меня с лестницы; но он властно свёл меня вниз и отпер входную дверь.
— Прощайте, — сухо сказал он. Я не решился обернуться и вышел за порог. Так закончился мой визит к Мирославу-боярину, герою романа Алистера Моппера.
Из дневника мисс Дороти Уэст
28 августа 1913. <…> Минни Паркер зовёт меня на выставку Генри Ховарда, открывшуюся в Южном Кенсингтоне. Там будут выставлены все его 53 листа по мотивам «Мирослава боярина» — я видела некоторые из них в журналах, это превосходные рисунки акварелью и китайской тушью в стиле ар-нуво с некоторой примесью имитации поздних прерафаэлитов. Говорят, они предназначались для иллюстрации второго издания романа, но издатели были вынуждены отказаться от услуг Ховарда, потому что это сделало бы книгу чересчур дорогой и недоступной для большинства читателей. Я уже поддалась уговорам Минни (честно скажу, ей не пришлось долго трудиться); мне и в самом деле не терпится увидеть эти рисунки.
30 августа 1913. Минни слегла с жестоким гриппом, и на выставку мне пришлось ехать одной. К счастью, нравы сейчас не те, что двадцать лет назад — одинокая девушка не вызывает нареканий со стороны публики.
