– На-дя! – с досадой протянул Меллер.
– А что? Разве я не права? – спросила у Андрея Виракова. – В государственное учреждение в разболтанном виде ходить не пристало! Хорошо, я настояла – купили тут же Науму строгий костюм, нормальный галстук…
– Совершенная глупость! – взмолился Меллер.
– Вот-вот, – горестно вздохнула Надежда, – посмотри на него, Андрей Николаич, – так и ныл давеча весь день, что в новом костюме он похож на писаришку из канцелярии градоначальника!
– Определенно! – подтвердил Наум. – Выглядел совершенным дураком.
– Мучение с тобой одно, – покачала головой Виракова.
– Ну, будет вам, – рассмеялся Рябинин. – Не ссорьтесь по пустякам. Так какую, Наум, тебе предлагают картину? Это хроника?
– Само собой, – кивнул Меллер. – Я уже выстроил план съемки, чтобы ни одна мелочь, ни одна деталь не ускользнули от внимания. Определенно, нужна экспрессия, как у Сесиля де Милля в «Десяти заповедях». Не видел? Вот и Надежде тоже не посчастливилось. Там есть сцена погони конницы египетского фараона за иудеями. Как это снято! Совершенный восторг. Я предполагаю как. И попробую!
«Ему бы учиться. Ведь кино – его ремесло, – глядя на возбужденное лицо и блестящие глаза Меллера, думал Андрей. – Прожигает время в „Юном коммунаре», бегает по пионерским сборам…» Он покосился на Виракову. Та слушала Наума затаив дыхание. «Однако, понимает важность кино для своего дружка. Ведь наверняка не первый раз слышит о съемке… А может, и о покупке платяного шкафа мечтает…»
Меллер пересказал план съемки и, спохватившись, справился о делах Андрея.
– …Ну, о которых можно говорить, не о секретных, – пояснил Наум.
– Нет больше никакой службы и никаких секретов, – радостно объявил Рябинин.
– Неужто обратно к нам? – ахнула Надежда.
– К нам, – с удовольствием подтвердил Андрей. – С двадцатого числа перехожу на «Ленинец».
– Вот так да! – удивленно протянули Виракова и Меллер.
– Кстати, – меняя тему, спросил Рябинин, – вы на траурном собрании в Новом театре Полину не видели?
Надежда натянуто улыбнулась и отвернулась.
– Они с Решетиловой приходили, – ответил Наум. – Потом по домам пошли, на шествие и митинг не остались.
– Ты уж лучше, Андрей Николаич, домой ступай, спать ложись, – бросила Виракова. – Какие свиданки с дороги-то? Да и время на дворе позднее, неприлично девушку тревожить.
– Может, и так, – согласился Андрей.
– Утро вечера мудренее, – важно заключил Меллер.
Рябинин мысленно вернулся к траурному митингу.
