Весь день был заполнен делами, а вечером Ребекка возвращалась домой, чтобы наскоро поужинать и подготовиться к завтрашним урокам. Пистолет она всегда держала заряженным на случай, если кто-нибудь из бандитов пожелает нанести ей визит по поводу серебряного рудника.
Она много потрудилась, чтобы в ее доме было уютно, но оставалось сделать еще больше. С помощью работника, которого прислал Калли Причард, она прополола сад, подготовила землю для посадки овощей и весенних цветов. В ее доме всегда была идеальная чистота. Ребекка выкрасила крыльцо и амбар, потратила большую часть жалованья за первую неделю на ткань для занавесок и дорогой ковер, который она постелила в гостиной. Когда будет готово новое бело-голубое покрывало для дивана, гостиная совершенно преобразится. На стенах висели ее акварели, покрытый кружевной салфеткой ящик, который она использовала в качестве чайного столика, украшала ваза с цветами.
Ей почти удалось выбросить из головы Нила Стоунера и других мерзавцев, считавших, что Бэр оставил ей в наследство богатый серебряный рудник. Почти удалось… Иногда Ребекка в ужасе просыпалась среди ночи от скрипа половицы или завывания ветра, но ее уединение нарушали только птицы. И все же она была довольна, обретя наконец покой, испытывая счастье от работы в школе и удовлетворение от порядка в собственном маленьком гнездышке.
Но к концу второй недели ею овладело некоторое беспокойство. Она заметила, что постоянно думает о Кетлин Бодин, ее доброте. Не желая проявлять неуважение к дружбе, которую предлагала ей мать Вольфа, девушка чувствовала себя обязанной навестить Кетлин как-нибудь вечером, однако не сделала этого по одной-единственной причине.
Ребекка не желала встречаться с шерифом. Вечера, проведенные дома в безмятежности и покое, рассеяли смятение, которое оставил в ее душе его поцелуй, и она не хотела больше испытывать ничего подобного. Кроме того, говорила она себе, Вольф Бодин уже не похож на того юношу с добрыми глазами, который внушил ей романтические грезы. Теперь он старше, грубее и намного опаснее для ее сердца, чем она могла представить, будучи ребенком. Тогда его образ преследовал мягко и ласково, а сейчас не только образ, но и слова, и голос, и ощущение его рук на ее теле навсегда остались с ней. «Терзая, как надоедливые москиты», – с раздражением подумала Ребекка.
Итак, вместо визита она написала Кетлин записку, в которой благодарила за прекрасный вечер, и передала ее с Билли. Мальчик был единственным мужчиной в семействе Бодинов, которым она могла управлять. К тому же он влюблен в нее, и Ребекка, понимая свою ответственность, старалась вести себя с ним предельно осторожно. Разве она сама не влюбилась в таком же восприимчивом возрасте, уже на пороге юности? Причем в отца Билли! Если бы она тогда ежедневно видела Вольфа, то, возможно, со временем переросла бы свои романтические иллюзии, чего сейчас ожидала от Билли. Но вместо этого ее иллюзии разбились о нынешнего Вольфа Бодина, совсем не похожего на того без памяти влюбленного поклонника, который добивался ее благосклонности в детских мечтах.
