– Что, дочка?
– Если беда… Если что-то случится снова… Я слабая, я не смогу сама уйти.
Обещай, что тогда ты прогонишь меня в снега.
– Да что ты такое говоришь!
– Ты будешь должен! Ты – хозяин каравана. Твой долг заботиться о безопасности людей, доверивших тебе свои жизни. И если угроза во мне… – не договорив, оставляя ту незавершенность, за которую – последнюю из надежд – еще держалась ее душа, девушка исчезла за пологом повозки, оставив отца стоять в снегу посреди тропы каравана совсем одним – ошарашенным, озадаченным и не на шутку встревоженным.
Какое-то время он бессознательно, во власти скорее привычки, чем какой-то определенной цели медленно шагал по неизменным в своей бесконечности просторам снежной пустыни чуть позади своей повозки, не приближаясь к ней, но и не удаляясь.
Но постепенно беспомощность начала уступать место решимости. То, что совсем недавно было мимолетным образом, потом – расплывчатой мыслью – "А вот хорошо было бы узнать…" – тогда он еще и сам не знал, что, – теперь обрело очертания, стало четким и ясным.
"Я должен знать, что может произойти, какого мгновения мне бояться. Только так я справлюсь с бедой! Я должен и могу. И если я не сделаю этого сейчас – ни за что не прощу в тот миг, когда будет уже поздно".
А доподлинно узнать о грядущем можно лишь спросив бога. Обычный смертный в подобном случае слагает молитву, надеясь, что небожители услышат ее и снизойдут до ответа снежинке на лице земли. Но Атен был хозяином каравана, шедшим тропой повелителя небес. И поэтому, резко повернувшись, он решительно зашагал в сторону повозки бога солнца.
Было уже поздно. Детишки, прибегавшие к Шамашу каждый вечер, чтобы послушать сказки, вернулись к родителям, и небожитель сидел один. Чуть прикрыв глаза он отрешенно смотрел сквозь узкую щелку век на мерцание огня лампы.
– Можно? – коснувшись полога, спросил Атен.
Шамаш едва заметно кивнул.
– Прости, что тревожу Твой покой…
– Все в порядке, – тот, наконец, оторвавшись от немого созерцания огня, перевел взгляд на гостя.
– Я хотел поговорить с тобой о Мати… – осторожно, издалека начал караванщик. – Она беспокоит меня…
– Она тоскует по волчице? Должно быть, очень переживает из-за того, что Шуллат убежала в снега.
– Она винит во всем себя, – вздохнув, хозяин каравана качнул головой. Выходит, на этот раз ему ничего не привиделось. Выходило, что и повелителя небес тревожило происходившее с девочкой.
– Малышка ни в чем не виновата. Никто не виноват. Просто так должно было произойти – и все.
