– Забирай! А теперь катись!
– Так зачем ты меня позвал?- спросила Катя.
– Тишкин еще здесь?
– Нет, он отошел. Но недалеко.
– А ты не удивилась? И не побоялась прийти?
– Чего бояться? Тут такие же люди. И Тишкин этот твой… Даже не грубил.
– А он какой из себя?- спросил я почему-то.
– Обыкновенный. Маленький такой, рыжий. Только слишком худой. А за что тебя тут заперли?
– Все равно не поймешь,- проговорил я.
– Я догадливая. Это дружки тебя заперли?
– Да какие они дружки!
– Ну Тишкин твой… Или кто?
– Тишкин только сторожит.
– Тогда кто?
– Да ты все равно их не знаешь. Главный урка Яшка. У нас все урки Яшки…
– У него случайно не голубые глаза?- спросила Катя.
– Голубые.
– Светленький такой? Приветливый, обходительный, да?- Портрет у нее выходил как с натуры.- Он и есть ваш главный урка?
– Да,- нехотя ответил я.
Катя помолчала, о чем-то раздумывая. А потом призналась:
– Я его хорошо знаю. Он жил в нашем доме, в соседнем подъезде. Мы даже с ним дружили в шестом классе. Он такой золотой ангелочек был. Ласковый, курчавый, голубоглазый. А потом у него арестовали родителей, и его забрали. Но отпустили.
А за это время их квартиру уже заняли, и он ночевал на лестнице. Он даже хотел поджечь дом, чтобы отомстить этим… которые в его квартире. И тогда его снова забрали… Но я не знала, что он здесь, в колонии… И это он тебя запер? За что?
– Не скажу.
– А хочешь, я его попрошу и он тебя отпустит? Ведь он добрый…
– Нет,- сказал я.
К чему относилось мое «нет», думаю, Катя не поняла.
– А почему этот… Тишкин говорил так странно, что ты не доживешь до вечера? Это он так шутил?
– Да, шутил,- сказал я.- И твой Яша… он тоже… шутник…
В этот момент воротился Тишкин. Он что-то сказал Кате, и она тут же, не попрощавшись со мной, ушла. Может, обиделась за своего Яшу. А мой страж, как бы оправдываясь, сказал, что скоро придет смена, а тут Катя. Тогда из него тоже пирожки сделают!
– А чего ты трепался насчет вечера?- спросил я.- Готовятся, да?
– Готовятся,- подтвердил Тишкин.- Но что готовят, честно, не знаю.
И тут я решился у него попросить.
– Слушай,- начал я,- сам понимаешь, последние часы… а курить так хочется, мочи нет.
– Да я и сам бы не прочь,- подхватил Тишкин.
– Так, может, того… по последней?
– Да, а где табачок добыть?
– Так травку! Травку!- почти завопил я. Надежда всколыхнула меня до нутра. А там, внутри, полыхало незримое пламя, освободительный пожар, дымом которого я отсюда сейчас уйду.
И вдруг как ушат воды.
– А огня-то все равно нет… – произнес растерянно Тишкин.- Загнал я твое кресало.
