- Ну, спасибо, - сказал, не зная, что сказать, Вукотич.
- Скажите, а пиджак у вас - это Армани или Версаче?
Он удивленно, словно видел на себе этот пиджак впервые, попробовал на ощупь лацкан и признался:
- Я не в курсе. Купил какой понравился, со скидкой.
- А можно вас еще спросить? - встряла Охрипьева. - Вы с Серафимой где поселитесь - в Белграде или в Москве?
- Пока не знаем, - ответил Стеф. - В Москве, возможно. Может быть, и в Риме - там у меня квартира. Или в Берлине, там мой офис... В Белграде у меня нет дома; я там бываю очень редко, по делам.
- Но я тогда не понимаю, Стефан, кто вы у нас будете? - спросила озадаченно Охрипьева. - Вы у нас серб или хорват?
- Я югослав, - ответил вежливо Вукотич.
Тут Шабашов услышал, вздрогнув: "Дед, вы идете или остаетесь?". Ответил, обернувшись:
- Сейчас иду, но вы меня не ждите, - и, суетливо семеня, протиснувшись в дверях между Шамаевым и Селезнюком, заторопился снова в парк, как если б что-то в парке важное забыл.
- ...Не я тебе, Егор, нужна, тебе нужна белесая собака, которую ты выдумал.
- Не выдумал, зачем мне врать?
- А кто рассказывал, как еще в детстве приучил себя болтать с тенями? Как заикался, избегал живых людей, гулял по Хнову и поначалу сам с собою вслух болтал? Кого родители пугали, что их сынок сойдет с ума, если навеки не избавится от этой вредной привычки?.. Кто, испугавшись, что сойдет с ума, завел себе несуществующих, воображаемых попутчиков?..
- Собака здесь при чем?
- ...Ты с ними с детства разговаривать привык, без них ты с детства жить не можешь. В детстве был Тим - ты мне рассказывал о Тиме, и как ты обижался на него, когда тебе казалось, что этот хновский призрак Тим тебя превратно понимает, и если соглашается с тобой, то лишь затем, чтобы не ссориться, подольше оставаться в твоем воображении?.. Кто был еще? Кто там еще с тобой бродил?
- Но ты-то тут при чем?
- При том, Егор... Я у тебя была как Тим и как белесая собака: необходимый и покорный собеседник, а то, что я живая, а не призрак, скорее уж мой недостаток...
- Прости меня, но я не помню, чтоб я хоть раз пенял тебе на недостатки...
- А это потому, что недостатки, убеждения свои, капризы, вкус и запах - тени иметь не полагается.
- Я всегда уважал твои убеждения. И я люблю твой запах.
...Глаза привыкли к темноте, в ней проявились понемногу Серафима, и Мовчун, и согнутая ива, на которой, глядя вниз, в поля, они сидели, прислонясь друг к другу, вдвоем укрывшись светлой курткой Серафимы. Они слегка раскачивали иву, слова звучали в такт ее качанию, и куртка, укрывающая их, крылом вздымалась в темноте и опускалась; у Шабашова, замершего позади в объятиях колючего и мокрого куста, глаза слезились и кружилась голова.
