...Потом Охрипьева в роли Невесты жаловалась Массовику-затейнику на Тамаду: еще вчера он был ее любовник - и вот, посмел явиться с тостами на свадьбу. И Массовик, как Мефистофель, предлагал нахала разыграть: сказать ему, что будущий ребенок, из-за которого пришлось со свадьбой поспешить, он от него, нахала этакого, вовсе не от жениха... Невеста тут же признавалась Массовику-затейнику в обмане: она не ждет ребенка - купила справку о беременности, чтоб свадьба непременно состоялась. И Массовик незамедлительно приступал к шантажу: "Всего лишь полчаса со мной - там, в нижних этажах, есть комната на этот случай..." Невеста соглашалась - тут же становилось ясно, что Массовику не нужно ничего: он просто лишний раз хотел удостовериться в том, как ничтожен мир, как низко пали люди.
Тем временем Жених-Русецкий обхаживал влиятельного гостя, роль которого разучивал Игнатий Серебрянский:
"Я очень исполнительный, но я рассеянный. Меня нужно держать в ежовых рукавицах. Иван Степанович, коль вы желаете добра моей Наташе и нашему с ней будущему сыну - прошу вас, кроме шуток, станьте для меня ежовой рукавицей. Сожмите так, чтоб я не продохнул! И я не пискну, нет, я буду вам признателен до гроба!"
Потом был трудный, даже для обкатки, эпизод, где говорили все поочередно, хором и наперебой - когда, согласно действию, стремительная буря вдруг превратила реку в океан, весь ресторан со всеми, кто там пил и танцевал, остался под водой, и только крыша с действующими лицами пока еще держалась на поверхности:
"Ах, что это плывет?" - "Где?" - "Где?" - "Да вот, вы только поглядите, на волне!" - "Быть может, лодка?" - "Может быть, за нами?" "Оно к нам приближается!" - "Эй, вы, на лодке! Сюда, мы здесь!" - "Нет, то не лодка". - "Боже, что это?" - "Корова?" - "Человек?" - "Похоже, детская кроватка!" - "Только не это, нет!" - "Там, кажется, ребенок". - "Да нет же, остолопы, это кукла! Вы приглядитесь, кукла! Кроватка-то, ха-ха, игрушечная. Похоже, все мы здесь лишились глазомера - как только потеряли берега из виду. Всего-то лишь игрушечная кроватка, и в ней - кукла Барби!" - "А это что?" - "Да где же?" - "Видишь?" - "Вижу!" - "Глядите все! Вон там - ныряет и всплывает на поверхность". - "Что это?" - "Что?" - "О, Господи, что это может быть?"
...Потом, немного за полночь, был перерыв, и Тиша Балтин, пользуясь молчаньем Мовчуна, взялся указывать Шабашову:
- Вы произносите слова об унижении смерти, как будто сами в них верите. Должно быть ясно: ваш Торговец не мыслитель, а игрок и циник.
