– Тогда, Александр, позвольте и мне комплимент,- Евстефеев присел.- Мы, собираясь на эту встречу, знали, что придёт кто-то от вашего сообщества. Не вы конкретно, но кто-то. Сидели втроём – ещё был Панфилов, он хоть и в отставке, но мы консультируемся – и решили: кто вы и что? Общество ваше имею в виду. Разошлись мы во мнениях. Банда – не банда. Мафиозный клан – нет, вроде. Теперь всё больше я убеждаюсь, что вы тут не просто по земле ходите, но и от ума имеете много, индивидуально или коллективно не поручусь, вижу лишь, что вам проблемы страны этой не чужды, да и мировые мимо вашего внимания не проходят. Имеете вес хороший,- он замолчал.
– Много лет назад один хороший человек из КГБ, умница непомерный и золотая голова, сказал мне при встрече, что завидует моему образованию. Сам он весил столько – где нам измерить? Весов оценить его интеллект нет,- Сашка щёлкнул пальцами.
Евстефеев переглянулся с Гунько и спросил:
– Сергеева имеете в виду? Покойного Алексея Ивановича?
– Его,- Сашка потянулся за закипевшим на костре чайником. Левко его опередил, подцепил голой рукой и подал. Все молчали. Гунько и Евстефеев от того, что им удалось отыскать архив Сергеева, и там ни словом не упоминалось о его контактах с кем бы то ни было из этого таёжного клана. Многие секреты открыл им этот архив. Последняя запись в дневнике, сделанная за сутки до смерти, гласила, что путь самоубийства он выбирает добровольно, что совесть не позволяет ему дальше жить и смотреть, как все мы опускаемся в дерьмо, в чём есть его немалая вина. Изучив все материалы архива, Евстефеев и Гунько пришли к выводу, что вина Сергеева действительно есть, но решили, что он прав в выборе своём и поступил по-мужски.
Угли в костре потрескивали, искры высоко взлетали в небо. На юго-западной стороне небосклона стали появляться звёзды. Узенькая полоса света на северо-востоке, вдоль кромки вершин сопок, изогнутая, как казацкий клинок, пылала красным.
– Значит, Алексей Иванович ничего не оставил в своём архиве обо мне?- спросил Сашка.
– Даже не намекнул,- ответил Гунько.
– Левко,- позвал Сашка.- Достань в реке "белую головку",- и, обращаясь к сидящим напротив него, сказал:- Помянем.- Оба в согласии кивнули. Левко принёс холодную бутылку, Сашка знаком показал, чтобы тот передал Евстефееву, что Левко и сделал.- Вам банковать, Павлович. Вы его знали хорошо. Дружили. Разливайте,- Сашка подставил свою кружку.
Евстефеев выбил пробку ударом ладони в донышко и стал наливать. Левко выкатил из углей костра печёную картошку и выложил перед ними, принёс миску с малосольным хариусом. Выпили молча и стали закусывать.
