— Из завтра?.. Тогда скажи: сколь много мне жить осталось?
— Что вы, Михаил Васильевич! Вы бессмертны! Наши дети изучают закон Ломоносова, смотрят в ночезрительную трубу и телескоп вашей системы. Горы на Венере по вашим словам названы…
Глаза больного профессора потеплели.
— Стало быть, помнят потомки?.. Ну спасибо тебе, господин Галин, утешил. А то бьюсь, бьюсь, как белуга о сеть. Помощников знатных не хватает, кругом немчура… Вот скажи…
— Гал! — донеслось из-за высокого забора. — Гал! Что с тобой?
— Тебя, что ль, кличут?
— Это Ломов, мой спутник. Наверное, что-то случилось.
— Пойди, больно голос жалобный.
Галин торопливо побежал к забору. Остановился.
— Михайло Васильич, вы и вправду «Илиаду» читали?
— Читал. — Ломоносов улыбнулся. — Гомера и Марциала весьма высоко ставлю. Еще приходи, веселый господин Галин!
— Приду!
— Гал! — кричал Ломов. — Гал, тревога! Вокруг тебя «осы». Гал, почему молчишь?
— Сейчас, сейчас. — Галин перемахнул через забор, огляделся. У него саднило щеку, из носа текла кровь. Обзорный экран был пуст, Ломова не видно. — Миша, ты где?
— Гал! — отчаянно закричал Ломов. — Включай ультразвук!
Галин, не думая, ударил ладонью по выступающей красной кнопке. От торжествующего вопля Ломова едва не заложило уши.
— Ага-а-а! Как рукой смело!.. Разлетелись, голубчики!.. Крой их дальше!.. Не нра-а-авится?
Гал поморщился. Ему никак не удавалось вставить хоть одно слово. Похоже, Ломов был на грани истерики.
— Тихо! — гаркнул Галин прямо в микрофон. Ломов, оглушенный акустическим ударом, смолк. Галин ласково продолжал: — Миша, успокойся, Миша, возьми себя в руки, Миша…
— Что ж ты молчал? — Ломов едва не всхлипывал. — Зову, зову, а ты молчишь…
— Ударился головой, слегка оглушило.
— Слегка?! Ты не откликался почти полчаса…
— Ну, успокойся и расскажи.
— От перегрузки у меня удлинились надруки. — Ломов со всхлипом втянул воздух. — Ты был выше, потом мы поменялись местами… Тебя закрывал шар. Откуда ни возьмись «осы». Кружат надо мной. Ударил ультразвуком. Их отнесло в твою сторону. Вижу: облетели шар, сели. Кричу не переставая. Они уже образовали кружок… Наконец ты отозвался… — Ломов захлебнулся мелким смехом. — Понимаешь… Хи-хи-хи… Их как метлой смело!.. Даже чешуя встопорщилась… Аха-ха-ха… Я видел их удивленные рожи!.. Охо-хо-хо…
Ломов булькал и клокотал, как кипящий чайник. Галин молчал. Он чувствовал, что лицо расплылось в идиотской ухмылке. Тело словно ватой набито.
— Послушай, — сказал вдруг Ломов нормальным голосом. — А ведь ультразвук действует на «ос». Я был прав.
