* * *
В больничных дверях лоб в лоб столкнулся с Леней Ковалевым.
- А я к тебе собирался, - обрадовался он. - Разговор есть. Выйдем на улицу.
Мы удалились в глубь двора, нашли старую полуразрушенную скамейку. Я устроился на ее спинке, Леня по зэковской своей привычке сел напротив на корточки.
- Ну и что ты здесь делаешь? Заболел? - спросил я его.
- Обследуюсь. Ломать что-то стало старого каторжанина. Странный он был человек, этот Леня. Странный - от слова странник,
странствующий по нашему запутанному веку. Полтора десятка лет из своих пятидесяти провел он в тюрьмах и лагерях, будучи видным антисоветчиком. Встречались мы с ним изредка. Он возникал внезапно, как и исчезал. А когда вдруг заходил в редакцию, то обязательно за кого-то хлопотал, кому-то пытался помочь. Он всегда был полон идей, перманентно создавал какие-то партии, организовывал какие-то общества, которые потом сам и разваливал своей бескомпромиссностью и нежеланием ладить с сильными мира сего. У него был комплекс несправедливости, вот он и ругал вечно власть - и ту, и эту. Всякую власть он считал источником несправедливости, поэтому уже в новую демократическую эпоху успел попариться на нарах.
- Ну, говори, - попросил я Леню.
- Помнишь, ты как-то говорил, что клево было бы взять интервью у
Тунгуса? Я могу познакомить тебя с ним.
- С кем, с кем? С вором?
- Ну да, законником. Иваном Лукичом Миковым.
- Ты чего, Леха? Только сейчас мне с ворами в законе и встречаться! Ты разве не в курсе, что у нас в редакции творится?
- Наслышан. Но одно другому не мешает. Ты же журналист, вспомни Гиляровского.
- Интервью гарантируешь?
- Попробую. Но мне кажется, у него к тебе тема более интересная, нынешних ваших проблем касаемая.
- Уговорил.
- Лады. Он приглашает завтра на обед в ресторан "Мираж".
- Нет. Встретимся у меня в кабинете.
- Без проблем. Пусть посмотрит, где делают газету. Ну, я побег. Пока…
- Постой, Леня, один вопрос. Откуда ты его так близко знаешь?
- Попарься с мое.
- Спасибо, не хочется.
- Тогда до завтра. Бывай!
* * *
Настроение у мамы было боевое.
- Купи костыли, - попросила она, - скоро выпишут. Доктор сказал, что правильно срастается. Только вот нога покороче стала.
- Не горе, Сергеевна, - подала голос старуха с койки напротив. - Радуйся, что на ходу.
- А я и радуюсь. Чего мне плакать?
- Я и смотрю - хорошо тебе, Сергеевна. На дню не раз кто-нибудь да наведывает: то сыновья, то снохи со внуками.
- А думаешь, легко было их всех поднять: обуть, одеть, накормить? Тут уж не до сна, не до гулянок разных. Да и носить-то толком ничего и не нашивала - в одной юбке, в сарафане одном годами ходила. Ладно, Петровна, подожди пока с комментариями, дай с сыном поговорить.
