Решив, что в дороге вышел из темы и где-то ошибся, а я действительно однажды разворачивался на сто восемьдесят градусов в районе Карамышевской набережной — там перекопали улицу, я вернулся в машину и, отягощенный смутными думами, снова поехал повторять только что преодоленный, по моему мнению, путь.
— Не исключено, что я просто ошибся, — повторял я, вглядываясь в едва видимую часть дороги, появляющуюся передо мной в стекле. — Проехал я не мост в Серебряном Бору, а мост в Крылатском, дважды. В такую погоду заплутать немудрено. Развернулся, из-за плохой видимости выехал не на ту дорогу и поехал в обратную сторону. И крестился я не на церковь в Хорошеве, а на купола прихода в Нижних Мневниках.
Я бормотал, успокаивая взволнованную душу, понимал, что всему виной непогода, однако вместе с этим отдавал себе отчет в том, что крестился на купола, глядя налево, а приход, которым себя успокаивал, должен был находиться справа по ходу движения.
— Ну, конечно, — обрадовался вдруг я, когда понял несостоятельность своих подозрений, — я же видел крышу прихода, когда уже ехал обратно. Что за напасть… Впервые в жизни вижу в Москве такой шторм.
Этим и успокаивался дополнительно, поскольку находился в тех молодых летах, когда упоминание о собственном возрасте не свидетельствует о давности событий.
Я снова повторил свой маршрут и, когда, казалось бы, до Брониного дома оставалось чуть менее пяти километров хорошей ровной дороги, снова выехал на набережную в Крылатском.
Выйдя из машины, я даже позабыл захлопнуть дверцу. И потоки воды, рвущейся со всех направлений, ринулись внутрь. Они заливали коврики в салоне, гепардовые чехлы на сиденьях, рулевое колесо и приборный щиток, но я, выразивший столь небрежное к личному имуществу отношение, смотрел прямо перед собой и, уже не отмахиваясь от слепящих потоков дождя, стоял посреди дороги, пустой и безжизненной. Обувь моя уже давно пропиталась влагой, ступни холодила сентябрьская вода, а я стоял на разделительной полосе широкой трассы и осматривался.
В моей жизни бывали и более необъяснимые случаи. Я, дипломированный историк, до сих пор не могу понять, почему мироточит Богородица, а потому относил это за счет явления святых сил. Удивлялся, как дочь соседа, несмышленыш совсем еще, научилась совершенно четко и правильно разговаривать в два года, а в четыре уже читала. Но сейчас, не наблюдая жизни не только в Крылатском — дорога, доселе изобилующая пролетающими мимо машинами, была пуста, словно речь шла об улице Крылатской, расположенной в штате Невада, но и во всей Москве — то ли из-за ливня, то ли по другой причине, я не видел ни единого огонька московских окон и рекламы, я оцепенел, словно пораженный молнией.
