Этого Алексей не понял и поглядел на генерала вопросительно. Но ответил Шахов:
- Алина наркоманка. Морфинистка. Это продолжается уже второй год. Врачи ничего не могут поделать… - Подполковник глядел вниз, на пол. - …Понимаете, на нашу семью прошлой весной обрушились несчастья, одно за другим. Сначала лопнул банк, в котором хранились все наши средства. Вскоре после этого скончалась жена… Я бесконечно виноват перед Алиной. Бывает, что общее горе сближает, а бывает, что и разделяет… Если каждый пробует справиться с ним в одиночку. Я пытался забыться делами службы, благо объявленная мобилизация, а затем и война давали такую возможность. Сутками просиживал в управлении, да поездки на фронт, да командировки на заводы… Алина оказалась предоставлена сама себе. Я её бросил в беде одну… А она тоже обнаружила свой способ забыться. Связалась с декадентской компанией. Пристрастилась к кокаину, потом к морфию. Было две попытки самоубийства…
Подполковник сделал над собой усилие, поднял голову. Да ему нет и пятидесяти, подумал Алёша. Морщины на лбу, глубокие тени в подглазьях, преждевременная седина и убитый вид состарят кого угодно. При таких обстоятельствах неудивительно.
- Она прошла несколько курсов лечения в клинике Штейна. Это здесь рядом, у Таврического сада, - пояснил Шахов, словно местонахождение клиники имело какое-то значение. - Я знал, что дела плохи, врачи меня не обнадёживали… Но разве я мог подумать…
Тут он вдруг с силой ударил себя кулаком по лбу.
- Что я несу? Будто напрашиваюсь на жалость и снисхождение! Меня нужно гнать со службы. С позором, с судом. Я нынче же сам подам рапорт!
- И оборвёте нить, которая ведёт к немецкой шпионской сети, - сурово сказал Жуковский. - Мы это уже обсуждали, не будем повторяться. К делу, господа! Ротмистр, излагайте план.
План был логичен и прост: использовать Алину Шахову как наживку на крупного зверя.
- Фотопластину мы, конечно, оставили в шифоньере, - рассказывал Козловский. - Вернее, положили на её место другую, сделанную со специально искажённого чертежа. Установили наружное наблюдение. Горничную заменили на нашу агентку. Так что барышня находится под постоянным присмотром, что дома, что на улице.
Романов поднял руку, как на занятии:
- Можно? Два вопроса. Не покажется ли Шаховой подозрительным смена прислуги?
- Не уверен, что она это заметит, - горько ответил подполковник. - Иногда мне кажется, что она вообще на нас, домашних, не смотрит. К тому же я часто меняю горничных. Они долго не выдерживают… атмосферы, - не сразу подобрал он слово.
