Эдмунд тоже был там, он стоял, небрежно прислонившись к дверному косяку, спокойный, равнодушный, наблюдая, как изгоняют из дома мачеху и брата, родного ему по отцу.
Отступив назад от порога своей бывшей детской, Ник прогнал воспоминания, ему было неприятно думать, что всплывут в памяти и другое, если он останется здесь.
– Милорд? – тихо спросил голос, весьма кстати вмешиваясь в его печальные воспоминания.
Ник повернулся и увидел леди Брукшир в скромном тяжелом халате, под которым, несомненно, была такая же скромная ночная рубашка. Она прижимала к груди, как своеобразный щит, книгу и ничем не напоминала бледную вдову, облаченную в черное, какой он видел ее раньше. Исчезли ее строгая прическа и платье. Длинная коса каштановых волос была свободно перекинута через ее плечо. Она выглядела молодой, как невинная школьница, хотя он знал, что она вдова и не первой молодости.
– Вы заблудились? – Она с беспокойством нахмурила широкий лоб, свидетельствующий о ее уме.
Заблудился? Нет, к сожалению, он прекрасно знал, где находится. Кивнув в сторону детской, он отошел от двери.
– О, – ответила она, ее лицо выражало нерешительность. Она перестала крепко прижимать книгу к груди и опустила руки.
– У меня была няня. Конни. Случайно, она еще не служит здесь?
– Никогда о ней не слышала. Вы можете спросить в деревне. Может быть, она все еще живет где-то поблизости.
– Может быть, – ответил он, избавляясь от своего странного настроения. – Полагаю, пора снова пользоваться этой комнатой.
Она слегка кивнула, явно смутившись.
– Ваш отец был бы доволен. Он недолго прожил после моего приезда, но ему всегда хотелось, чтобы в этой детской было много детей.
Какая ирония крылась за этим желанием его отца видеть в этой детской много детей, когда он выгнал своего родного сына из дома.
– Да, жаль, что он не дожил до этого, – сухо сказал Ник. – Я уверен, его зрение не проникает дальше границ ада.
Он ожидал от нее ужаса, осуждения, возможно, даже обморока, что было неотъемлемым свойством всех благовоспитанных женщин, особенно таких чопорных, как она.
Но она только повернула голову и с любопытством посмотрела на него.
– Как я понимаю, когда вы расстались со своим отцом, у вас были плохие отношения?
Ник пристально посмотрел на нее. Она ответила ясным бесхитростным взглядом. Она задала этот вопрос без всякого осуждения.
– И никакие сплетни не доходили до ваших ушей? – Ник поднял бровь. – Удивительно. Я был уверен, что вы наверняка осведомлены обо всех грязных подробностях. Значит, Эдмунд никогда не рассказывал обо мне?
