Мередит отвела взгляд от его глаз и беспокойно заерзала на диване. Она надеялась, что он объяснит ее смущение тем, что такие деликатные вещи не принято обсуждать с незнакомыми людьми. Даже с малознакомыми родственниками.
Наконец он заговорил. И с таким спокойствием, что казалось, что он на самом деле нисколько не удручен этим поворотом своей судьбы.
– Гримли, я полагаю, вы явились сюда, чтобы объяснить, как обстоят наши дела? Очевидно, ожидаемый ребенок все изменит.
– Мы оказались в совершенно непредсказуемом положении. Должен сказать, или мои коллеги находим его весьма интригующим. – Гримли хихикнул при слове «положение».
Мередит захотелось ударить этого дурака. Колфилд, безусловно, не видел ничего забавного в таком «положении».
– После консультации с коллегами могу сказать, что ситуация с Николасом Колфилдом такова: в настоящее время он является графом Брукширом, обладающим всеми правами на имущество, деньги и титулы вследствие…
Застыв от стыда и удивления, Мередит сложила на груди руки. Гримли внушил ей веру в то, что Колфилд не станет претендовать на наследство… так что же это за чушь? Неужели присутствие Колфилда испугало поверенного?
От Колфилда не ускользнуло это изменение ее позы, и у него хватило наглости подмигнуть ей. От такого нахальства она поджала губы.
А Гримли продолжал:
– В случае если у леди Брукфилд родится сын, титул перейдет к нему, до его совершеннолетия им, как доверенное лицо, будет владеть леди Брукшир. Если же будет девочка, в отношении ее никакого содержания не предусматривается, точно так же, как и для вас, миледи, не выделяется вдовьей доли. – Гримли прокашлялся, явно смущенный этим приговором ее к нищете. – Ужасная оплошность покойного графа, но закон должен исполняться.
Проклятый закон. Она кивнула и натянуто улыбнулась, жалея, что не может сказать мистеру Гримли, что она думает о британском законе.
– Если родится девочка, я буду содержать и ребенка, и леди Брукшир, – спокойно сказал Колфилд.
Мередит не могла поверить собственным ушам.
Ее взгляд и взгляд тетушки Элеоноры, удивленной не менее ее, встретились над чайным сервизом.
Неужели они могли в нем ошибиться? Он возьмет на себя ответственность за них? Все так просто? Она снова посмотрела на его суровое лицо. Невозможно. Скорее всего он хотел показать свое великодушие перед Гримли, и ни одно произнесенное им слово ничего не значило. Даже если он сейчас верил в то, что говорил, то насколько хватит его щедрости? На год? На десять лет? И что будет с ней, если с ним что-то случится и он умрет? Она снова будет вынуждена бороться за существование.
