Я достал индивидуальный пакет, вытащил из него марлевую салфетку и повязал ее, как косынку. Вот только когда я попытался надеть фуражку, она уже не налезла.
— Чужое барахло не в пользу,— сказал я и нацепил фуражку на фигурную черепицу, торчавшую из развалин дома,— авось кому-нибудь пригодится.
Мы продолжали идти к парку Митаки. Беженцев попадалось теперь уже совсем мало, но их вид надрывал сердце. Особенно запомнилась мне женщина, которая печально стояла на обочине, придерживая раненую руку, из которой сочилась темно-бурая кровь. Немного погодя нас обогнал мальчик. На нем были парусиновые туфли и рубашка с короткими рукавами, заправленная в рваные штаны. Мальчик остановился перед юношей в железной каске и закричал:
— Брат, брат, это я!
Юноша пристально взглянул на него и в замешательстве спросил:
— Кто ты?
Я и Такахаси стояли на месте, наблюдая за этой сценой. Распухшая голова мальчика напоминала темно-синий футбольный мяч. Волосы на голове, брови, ресницы — все это исчезло. Узнать его, разумеется, было мудрено.
— Брат, да это же я, я,— повторял мальчик, заглядывая в лицо юноши.
Тот недоверчиво морщился.
— Скажи, как тебя зовут и где ты учишься?
— Мое имя — Кюдзо Сукунэ, учусь во второй группе первого класса первой Хиросимской средней школы.
Юноша, словно уклоняясь от удара, отшатнулся.
— Кюдзо, говоришь... Но ведь мой брат был одет в гетры и рубашку в синий горошек, перешитую из кимоно.
— Гетры порвались, а все пятнышки прогорели насквозь, когда упала бомба. Брат, это я, Кюдзо!
Рубашка у мальчика в самом деле была как решето, но юноша упорно отказывался узнать своего младшего брата.
— А ну-ка, покажи мне пояс.
— Вот он, гляди, брат! — Обожженными руками мальчик быстро снял пояс и протянул юноше.
Пояс был сделан из кожаного ремешка, которым перевязывают плетеные корзины. Около коричневой пряжки виднелась такого же цвета вращающаяся трубочка.
— Да, это и впрямь ты, Кюдзо! — проговорил сдавленным голосом юноша, едва сдерживая слезы. Он быстро нагнулся к мальчику и стал продевать ему пояс в петли.
Госпожа Такахаси и я, так и не решив окончательно, куда идти, повернули обратно. Я колебался: то ли мне пойти на службу, то ли вернуться домой. Такахаси тоже не знала: отправиться ли ей на фабрику либо к заказчику.
— Пойду-ка домой. Надо посмотреть, все ли там в порядке. По железнодорожным путям можно добраться, даже если в городе пожары,— наконец решил я.
— А я все же схожу к заказчику, получу от него деньги и сдам в банк, а то как бы не прекратилась поставка товаров.
