Он обвел взглядом комнату, где царил беспорядок.
— Мои ребята, — добавил он с улыбкой, — провели лишь поверхностный осмотр вашей квартиры… В кухне ничего нет, Петипон?
Петипон и другой, те, что сразу набросились на еду, рылись теперь в кухне в ящиках. Они хором ответили с набитым ртом:
— Нет, шеф.
Не знаю, что они сумели отыскать там съестного в наше-то время, хотя Полине порой удается спрятать от меня кое-какие продукты, которые она, уж не знаю как, умудряется раздобыть.
— А потом, все равно, разве это что-то доказывает? — продолжал толстяк. — Ваш приемник может находиться где-нибудь в другом месте, быть в починке к примеру. Возможно, вас предупредили, и вы успели его кому-нибудь передать. К тому же наш визит не слишком вас удивил, вы успели подготовить все ответы заранее, знали, как защищаться.
— Клянусь вам…
— Не клянитесь. Это нехорошо. Потом всегда приходится в этом раскаиваться. Итак, признайтесь, что вы слушаете иностранные передачи, чтобы мы не теряли напрасно время — и мы, и вы…
Он вдруг стал добродушным, веселым.
— Между нами говоря, не такое уж это большое преступление — слушать иностранные передачи… все их слушают… Мы это прекрасно знаем… Да и я сам… Оно и понятно, их передачи интереснее, чем передачи национального радио… Информация у них лучше, и составлены они лучше, чем передачи национального радио…
Но я уперся:
— Откуда мне знать, ведь я-то не слушаю национальное радио.
Он воздел руки к небу.
— Нечего вам пыжиться, мы же свои люди. Эта война слишком затянулась, людям скучно, я прекрасно это понимаю. И вот однажды, совсем случайно, сидя у приемника…
— Но нет у меня никакого приемника!
— Да не прерывайте вы меня на каждом слове, это невежливо.
Однажды, сидя у приемника, вы поворачиваете ручку настройки, тут идут всякие помехи, вы стараетесь их устранить, слышно плохо, вы пытаетесь лучше расслышать… О, без всякого злого умысла, это, скорее, похоже на игру и делается, скорее, из спортивного интереса… Человек не становится заговорщиком только потому, что он слушает иностранные передачи. Иначе придется считать, что вся Франция строит заговоры… Впрочем, в какой-то степени так оно и есть. Но все это не слишком серьезно… немножко слушают радио… немножко строят заговоры… Итак, вы сознаетесь?
И поскольку я отрицательно покачал головой, тон его изменился, стал угрожающим:
— Вы отказываетесь признать факты? Ну ладно. Мы займемся вашим делом. Особенно после того, как вы так уклончиво отозвались о политике премьера Лаваля…
