– Я помню, - сказал Фома, - вы теперь пускаете своих мертвецов вплавь днем. Они так и плавают по Дельте взад-вперед, их носит приливом, пока человеческая машинка не сработает и не подожжет их…
Мертвецы лежали рядами, волосы измазаны в липкой черной крови, веки сомкнуты. Элата уложил в ногах у них грубо сработанное взрывное устройство и оттолкнул плот. Плот поплыл, казалось, сам по себе. Его не крутило в воде, как это обычно бывает, он качался на волне отлива, мертвые лежали, открыв лица бледному небу…
– Пой, - сказал Элата. Глаза его были полны слез.
И в груди у Фомы словно забила крылами птица, пытаясь вырваться на волю.
Уходят мертвые,
по лезвию луча,
по колесу вод,
под ними улитки, рыбы,
над ними стрижи, зимородки,
пяденицы, златоглазки,
они посредине плывут, ничего не видят…
«На каком языке я пою? Откуда знаю слова? Словно в моей голове звучит чужой голос, а я только повторяю за ним. Это - голос кэлпи, и я стал кэлпи, я стал жабой, большой белой жабой».
Но он пел и не мог остановиться, и арфа Амаргена пела вместе с ним, и грозные кэлпи стояли неподвижно, по высоким скулам текли слезы. Двое из них подошли, скрестили руки, подняли Фому над землей и понесли в лодку.
Элата уже стоял в своей лодке, гордый, что у него есть бард, а Ингкел прыгнул в другую лодку, принял Фому и усадил его на скамью.
Лодки отчаливали от берега, окружали плот с мертвецами, плыли по зеленой протоке, и ветки деревьев смыкались над ними. В зеленом сумраке кэлпи казались почти невидимками, даже одежда на них была - серебро и зелень. Повеяло морем, пересвист зимородков сменился резкими криками чаек. Стая рыбок пронеслась под днищем лодки - серебряные рыбки с темными спинами, морские рыбки.
– Дальше он пойдет сам, - сказал Ингкел Фоме, которого от разрядившегося напряжения била дрожь. - В далекое соленое море, по открытой воде.
– Ты ничего не слышишь, Ингкел? - спросил Фома тихо.
– Погоди…
– Кажется… - Элата взмахнул шестом и закричал: - Назад, все назад!
Течение вынесло плот на открытую воду, закрутило, но, вместо того чтобы вспыхнуть чистым огнем, он окутался бурым дымом, а из соседних проток, из-за плавучих островов, чихая и кашляя моторами, вырывались лодки людей, легкие катера, крытые броней, с пулеметами на носу и на корме, удар разметал первый ряд лодок кэлпи, остальные рассыпались меж плавучими островками. Якорь на тросе упал на плот, кошка пропахала лицо мертвеца, зацепилась за легкое бревно, трос натянулся, катер рванул, плот с мертвецами запрыгал за ним на волнах, точно поплавок…
