— Извините, — говорила она, — у меня тут такой беспорядок.
— Ничего, ничего, — успокаивала ее Екатерина Ивановна. — Домашние дела не переделаешь, кому это неизвестно?
Мать села напротив учительницы, сложила на коленях еще влажные, распаренные в горячей воде руки.
Екатерина Ивановна положила на стол портфель, провела ладонями по темным, гладко причесанным волосам.
— А где Лариса? — спросила она.
— В магазин пошла, — ответила мать. — Скоро придет.
— Ну, это и к лучшему. Поговорим сразу о деле. Знаете ли вы, что Лариса собирается бросить школу?
— Знаю, Екатерина Ивановна, — вздохнула мать.
— И вы позволяете?
— И рада бы не позволить, но она так твердо решила…
— Поймите, Мария… простите, забыла ваше отчество…
— Семеновна, — подсказала мать.
— Поймите, Мария Семеновна… Лариса очень способная девочка, нам очень не хотелось бы, чтоб она оставила учебу.
— И я ей то же говорю — учись… Но она такая упрямая, — оправдывалась мать.
— Я знаю, что она упрямая. Сегодня явилась к директору и потребовала документы. Куда же она собралась?
— Да на завод хочет… А вон она и сама бежит. — Мать заметила в окне мелькнувшее платье Ларисы. — Поговорите вы с ней сами… Меня она не слушает.
Запыхавшись, вбежала Лариса. Увидела учительницу, растерялась, сложила на столе покупки, стала поправлять черный клеенчатый поясок на платье.
— Садись, Лариса, поговорим, — сказала Екатерина Ивановна.
Лариса села на диван рядом с Ирочкой, обложенной со всех сторон подушками, взяла пустую катушку от ниток, стала крутить ее в пальцах.
— Что же ты глаза опустила, — с укором сказала мать. — Положи катушку, видишь, учительница к тебе пришла.
Лариса отбросила катушку, подняла глаза на Екатерину Ивановну. В них больше не было смущения, они смотрели упорно и немного даже дерзко.
— Так ты всерьез решилась бросить школу? — спросила Екатерина Ивановна.
— Конечно, — коротко ответила Лариса.
— А почему б тебе не кончить десять классов? Екатерина Ивановна скажите ей… Хотя бы десять классов кончила…
— А какая разница, восемь или десять? — пожала плечами Лариса. — Все равно в институт пойти я не смогу.
Несколько минут все молчали.
— Я понимаю, — сказала Екатерина Ивановна. — Видимо, в семье у вас… Ларисе тяжело…
Громко хлопнула дверь и в комнату влетел Леня, а за ним Сережа. Сережа, увидев учительницу, замер на пороге, поздоровался.
— Вот она, моя гвардия, — улыбнулась мать, поднимаясь. — Где ж это ты так ударился? — спросила она, заметив на круглой и румяной Лениной щеке свежую царапину.
