На лице Хейнмана происходила бурная смена чувств, но в конце-концов одно победило все, и он стал похож на человека, который только что вышел из темного туннеля после долгих блужданий к дневному свету, настолько яркому, что его тяжело было выносить глазам.
Джим взглянул на него, затем кивнул на маленького губернатора, и вновь хмуро уставился на Хейнмана.
- Да, - сказал Джим. - Теперь вы понимаете. Теперь вы можете понять, почему Империю любой ценой нельзя было допустить к Земле.
