— Дальше.
— Дальше? Дальше нужно будет заманить собранные все вместе татарские отряды, все их силы поглубже в наши земли, окружить и вырезать всех до последнего шакаленка. Чтобы в Крыму не осталось не то что мужчин, оружие держать способных, чтобы там даже баб брюхатить некому было! Пусть тогда султан сколько хочет на свои земли любуется, они никому и на фиг не нужны будут. Нет татар, нет проблем. А что касается обид или претензий — какие претензии? Сами пришли, сами по кумполу схлопотали. Первым их никто не трогал. Можно мило улыбаться и уверять в своей полнейшей дружбе. Дескать, мы за набег не в обиде. Всякое бывает.
— Собрать всех вместе, заманить и прихлопнуть, — задумчиво повторил царь. — Навсегда.
— Хорошо бы так, государь? — вопросительно сказал Андрей Толбузин.
— Хорошо… — кивнул Иван Васильевич и принялся задумчиво пережевывать верх гусиного пера. Молчал он минут десять, потом сломал перо и откинул в сторону: — План твой, Константин Алексеевич, кажется мне исполнимым. Что нужно тебе для него? Золото? Отряды стрелецкие? Должность в Посольском приказе?
— Золото лишним не бывает, — согласился Росин, — но в деле сем большой пользы от него не станет. Перво-наперво ты, государь, изо льва грозного и могучего трусливым и больным прикинуться должен.
— И как ты собираешься это сделать?
— Думаю, для начала надлежит послам, что в Крым и Стамбул ездят, наказать, чтобы вели себя пожалостливее, оскорбления терпели, про набеги ужасающие и разорительные плакались. Отписать королям европейским, что татары разорили вконец, что сил никаких не осталось и о помощи старательно просить, всякие блага и уступки обещая. Приюта спрашивать на случаи, коли неверные большим походом пойдут и из страны выго…
— Да как ты смеешь, боярин! — взорвался гневом опричник. — Государя нашего перед правителями европейскими опозорить хочешь?! Что они подумают?!
— Да начхать с высокой колокольни, что в этой вшивой Европе про нас думать станут, — безразлично пожал плечами Росин. — Какая разница? Нам не о них, а о себе заботиться надо.
— Европейские государи почти все родня мне кровная, — сообщил царь.
— И много пользы от той родни видеть доводилось? Хоть какую помощь они оказывали, окромя стрихнинчика, что в стакан подсыпать норовят?
— Я потомок древнего рода Рюриковичей, — поднялся со своего кресла царь. — Предкам моим сам император византийский дань платил, от имени их все пределы земные дрожали, а ты славу всю единым махом псам смердящим на потеху отдать желаешь?! Да как только ты измыслить такое посмел?!
