Загрохотали беспорядочные выстрелы — за холмом сидящий на потнике Александр Тирц скривился и зашипел от боли.
Но причиняя боль отцу голема, пули и картечины не наносили никакого видимого вреда самому монстру. Свинцовые шарики со звучным чмоканьем входили в глину — и просто оставались в ней, а уродливый гигант лихорадочно шлепал кулаками по суетящимся вокруг маленьким существам, калеча и убивая недругов.
Самые храбрые из стрельцов пытались рубить ноги глиняного человека бердышами, отхватывая крупные ломти мертвой плоти — но каждый удар бесчувственного гиганта истреблял их десятками, а потому вскоре выжили только те, в сознаниях которых укоренилась лишь одна-единственная мысль: бежать!
— Ко мне… — прошептал, тяжело дыша, Тирц. Боль, мучившая его последние несколько минут, наконец-то отпустила. Это значило, что схватка за холмом закончилась, и голема пора отправлять в другую сторону. Физик не кричал. Он прекрасно знал, что глиняный человек услышит его в любом случае.
— Что ты говоришь, Менги-нукер? — отодвинув шаманку, склонился к русскому Алги-мурза, охранявший его с двумя полусотнями воинов из своего рода.
— Ты, татарин, — схватил его за ворот халата русский, — гони стрельцов. Они бегут. Гони их и руби всех!
Отпустил Алги-мурзу, Тирц улыбнулся, закрыл глаза и мысленно обратился к своему ребенку:
— А ты иди вдоль ручья и убей всех людей в красных одеждах, кого только увидишь.
Спустя несколько минут, многотонная махина, с хрустом давя раскиданный возле русла лед, прошагала мимо потника, заставив шаманку пригнуть голову и затаить дыхание. Тирц откинулся на спину и закрыл глаза, приготовившись к новой волне боли.
* * *
— Русские, сдавайтесь! — выкрикнул очередной лихой татарин, и помчался вдоль русского строя с разбойничьим посвистом. Кончики граненых стволов медленно повернулись вслед за ним, но никто опять не выстрелил.
— Русский, в плен иди! На сестер своих посмотришь! Обрюхатить дам! — вконец обнаглевший степняк на этот раз даже не пустил коня вскачь, думая, что находится на безопасном расстоянии — но он не знал, что тяжелая свинцовая пуля летит, может, и не так далеко, как стрела, но зато почти вдвое дальше картечи. И что многие из стрельцов закатали в стволы вместо жребия именно пули.
Б-бах, ба-бах! Два выстрела громыхнули почти одновременно, и наглый татарин не просто рухнул на землю — он вылетел из седла и шмякнулся в снег почти в пяти шагах за крупом коня.
— Не слышу! — По русским рядам прокатился довольный смешок. — Ближе подъезжай! Не слышу, что говоришь!
