Но с тех пор Птадомир стал каждый вечер возвращаться к ней, и тайну уже невозможно было сохранить. Неку с Тикой изгнали из города, так как враги Птадомира добились расположения царя и жрецов. Мать с дочерью бежали вверх по реке, но им так и не удавалось избавиться от назойливого внимания их мужа и отца. Он был ужасен в своем упорстве, хотя сам бесконечно страдал, прекрасно понимая, кем он стал и что он делает. Он был уверен, что перед тем, как его тело разложится окончательно, своим святотатством он или убьет собственную жену или заберет ее, живую, с собой в страну мрака. Времени до этого осталось не так уж много.
— Я попытаюсь помочь, — произнес я, не уверенный, смогу ли сделать это в действительности. Я вспомнил о женщине-калеке, которую обманул, притворившись, что вылечил ее в тот день на улице резчиков. Мне было стыдно лгать ей, но я не мог отказать ей в том слабом утешении, которое принесла ей моя ложь.
Тика потянулась ко мне и взяла меня за руку. Какое-то мгновение она колебалась, разглядывая мои шрамы, но затем ее рукопожатие окрепло, она посмотрела мне в глаза и сказала:
— Я знаю, ты сделаешь это, потому что ты добрый и хороший.
Я был настолько потрясен ее словами о себе, о том, кого все считали всеобщим врагом и вселенским монстром, что не знал, что сказать в ответ.
Но Неку лишь покачала головой:
— Я скоро умру.
Когда же мы попытались уговорить ее разделить с нами трапезу, она отказалась, сославшись на то, что тому, кто скоро умрет, не нужна пища, и просила не разубеждать ее. Единственное, что мне оставалось, — это попытаться доказать ей, что она не права.
Поднявшись на ноги и едва не упав лицом в грязь, я почувствовал, что нахожусь на грани истощения. Я не спал всю ночь, поддерживаемый лишь магией. Я испытал страшную боль, потерял много крови и выжил лишь благодаря магии. С тех самых пор — я понятия не имел, с каких — у меня не было ни крошки во рту, и теперь мизерная порция мяса и рыбы тяжелым камнем легла в мой пустой желудок. Мой организм просто не выдержал подобных перегрузок, и мне оставалось лишь отправиться вдоль по илистому полуострову в поисках сухого и теплого местечка, где извилистые песчаные дюны заросли высокой травой. Там я проспал весь день и, конечно же, видел сны, так как просто невозможно не видеть снов, когда в одном теле заключено столько душ. Мои узники, томящиеся в заточении внутри меня, шумно требовали, чтобы их услышали хотя бы во сне.
