— А наши Тени? — ужаснулся мистер Пайкрофт.
— Из-за моей глупой ошибки не получили ни единого шиллинга…
С минуту мистер Пайкрофт, оцепенев от изумления, смотрел на меня.
— Нет, так мы это дело оставить не можем, — заявил он наконец. — А теперь вы уверены насчет дома?
— Я вполне понимаю, что теперь у вас возникают сомнения, — сказал я, — но поверьте, у меня их нет. Без сомнения, — вот этот дом, — и я указал на дом э5.
— Тогда немедля доведем дело до конца, — решительно объявил старый гравировальщик.
И мы тут же дернули ручку второго звонка на левом дверном косяке. После длительного ожидания дверь отворила какая-то женщина весьма неряшливого вида.
— Это квартира на третьем этаже с окнами во двор? — медоточиво осведомился я.
— На улицу, — ответила неряха, явно уязвленная. — Вам надо было звонить в звонок на правом косяке.
Я самым нижайшим образом попросил прощения, после чего неряха несколько смягчилась.
— Молодая пара, что живет в задних комнатах, дома, — сказала она. — И раз уж вы подымаетесь, я вам посвечу.
Мы воспользовались ее любезностью и через несколько секунд поднялись на площадку третьего этажа. Неряха указала на дверь, в которую нам надлежало постучать, отворила свою, и, окатив нас волной лукового аромата такой силы, что у меня чуть не заслезились глаза, исчезла в сих живительных испарениях и заперлась вместе с ними.
Мое любопытство накалилось до предела: мне казалось, что за дверью, в которую мы стучали, нас ожидает нечто удивительное и важное. Веселый звонкий голос попросил нас войти, и в следующее мгновение мы очутились в комнате.
В ней находились двое — мужчина и женщина. Мужчина сидел в темном углу, и мы сначала его не разглядели, но женщину, поднявшуюся нам навстречу, я сразу узнал по столь знакомой мне тени.
Комната являла резкий контраст с той, которую мы только что видели и которая была довольно прилично обставлена. Эта комната была совершенно пуста; казалось, из нее вынесли все — да так оно и было на самом деле, — чтобы обратить в деньги. На полу в одном конце комнаты лежал матрац с кое-какими постельными принадлежностями. Единственной мебелью были стол и два старых стула. На столе мы увидели лампу гравера и немного снеди для очень скудного ужина, приготовлением которого они, должно быть, только что занимались: жалкий ломтик грудинки и горсточка вареного риса. И в довершение всего — если бы мне понадобилось неопровержимое доказательство, что я, наконец, нашел свои тени, — на окне висела клетка.
