Гафуров развел руками:
— Дело хозяйское! Только ведь вам это не поможет. Уж слишком серьезные у нас улики.
— Будущее покажет, — мрачно ответил Поляков.
Гафуров кивнул:
— Вот это точно.
Он снял трубку телефона и произнес:
— Уведите задержанного. — Затем положил трубку на рычаг и сказал уже Полякову: — Только не думайте, что вам все сойдет с рук. Я взялся за вас серьезно и не успокоюсь, пока не отправлю вас на кичу. До встречи!
После того как Полякова увели, Гафуров залпом допил кофе, затем пододвинул к себе телефон, пощелкал пальцами по кнопкам и, выждав, пока на том конце снимут трубку, сказал:
— Как мы и ожидали, свою вину он не признал… Что?.. Думаю, нет… Нет, нам не стоит беспокоиться. В конце концов он выложит нам все. И даже больше… Нет, у меня нет на этот счет никаких сомнений. Я умею работать с подобными типами… Да… Хорошо. Я возьму это на заметку.
Гафуров положил трубку на рычаг. Затем задумчиво проговорил:
— Ту-урецкий, значит… Ну что ж, если кто-то хочет получить приключения на свою задницу, он их обычно получает. Таков неумолимый закон жизни.
Гафуров улыбнулся, потом откинулся на спинку стула и сладко потянулся, щелкнув суставами.
3. В кабинете Меркулова
Погода испортилась с вечера. Внезапно подул холодный ветер. Небо стало совсем черным, и сквозь тяжелые тучи не проглядывала ни одна звезда. Воздух начал сгущаться и влажнеть. Однако вечером Константин Дмитриевич Меркулов чувствовал себя все еще довольно сносно. Мучения начались, когда он лег спать, и достигли своего апогея часам к четырем утра.
Беда была в том, что у Константина Дмитриевича Меркулова ныли суставы. Ныли всю ночь, то и дело вырывая его из сна и заставляя беспокойно ворочаться в постели.
Стоит ли удивляться, что на работу Меркулов пришел измученный, невыспавшийся и злой. К тому же побаливала голова, и усмирить эту тянущую боль не могли привычные ни цитрамон с аспирином, ни анальгин.
Турецкий сидел перед ним на стуле, закинув ногу на ногу. Уж у него-то со здоровьем все было в порядке. Физиономия хотя и озабоченная, но в целом довольная. Вид цветущий. Глаза блестящие. На губах — ироничная усмешка. «Посмейся, посмейся, — сердито подумал Меркулов. — Доживешь до моих лет, вот тогда и посмотрим, как ты будешь смеяться».
Меркулов отошел от окна, сел на стул и спросил, окинув Турецкого недовольным взглядом:
— Я не понимаю, Саня, что тебе не нравится? Что ты пытаешься доказать?
— Пытаюсь доказать? — Турецкий едва заметно усмехнулся и покачал головой. — Нет, Константин Дмитриевич, погоди, я еще не начал ничего доказывать. А начну я лишь в том случае, если ты мне скажешь, что у тебя есть время, чтобы внимательно меня выслушать.
