— Пока не знаю. Иногда самые незначительные детали оказываются решающими. Кстати, почему вы отказались от присутствия адвоката на допросе?
— Мне он пока ни к чему.
Гафуров прищурился:
— Вы так в этом уверены? Что ж, вашей уверенности можно позавидовать.
— Прежде всего, я хотел бы знать, в чем меня обвиняют, — веско сказал Андрей Андреевич.
— Пожалуйста. Вас обвиняют в убийстве Михаила Голикова.
— Что?
— Да-да, именно так. У следствия есть все основания полагать, что в ноябре две тысячи второго года вы похитили тамбовского предпринимателя Михаила Голикова и его жену, а затем убили их.
Какое-то время Поляков молчал, переваривая услышанное. Затем покачал головой и горячо произнес:
— Это какой-то абсурд! Мы дружили с Михаилом. Он был крестным отцом моего ребенка! За что мне его убивать?
— Я ожидал услышать это от вас, — спокойно сказал Гафуров.
Андрей Андреевич взъерошил ладонью волосы:
— Бред какой-то. Миша и его жена погибли два года назад. Насколько я знаю, убийц не нашли, и дело было закрыто. Кому понадобилось возвращать это дело к жизни? И почему вы подозреваете меня?
Гафуров откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и самодовольно ухмыльнулся:
— Гражданин Поляков, а вам не кажется странным, что вопросы в этом кабинете задаете вы, а не я? Ведь обвиняемый-то — вы! Или вам на минуту показалось, что вы вернулись в свое славное прошлое? Вероятно, у вас на счету много «подвигов»? Показательные процессы, суды над фарцовщиками и «изменниками Родины», слежка за неблагонадежными писателями и поэтами… Н-да, много дел вы натворили. Но, слава богу, на дворе двадцать первый век и торжество демократии. И даже такие люди, как вы, имеют право на защиту и справедливый суд.
Гафуров перевел дух, глотнул кофе из стоявшей на столе чашки и продолжил:
— Кстати, гражданин Поляков, это не полный перечень обвинений. Вам также инкриминируется организация покушения на советника мэра Москвы Наталью Ивановну Коржикову. В марте девяносто восьмого. Мы предполагаем, что убийство Голикова и покушение на Коржикову связаны между собой. То есть что и первое, и второе организованы вами. Что вы об этом скажете?
Поляков слушал следователя молча, не перебивая, лишь изредка бросая на него гневные взгляды. А когда наконец тот закончил свою обличительную тираду, ответил:
— Вы правы насчет торжества демократии. И именно потому, что вы правы, я больше не скажу ни слова. До тех пор, пока на допросе не будет присутствовать адвокат.
