И словно знак, ниспосланный свыше, на столе зазвонил телефон.
— Турецкий слушает, — сказал Александр Борисович в трубку, по-прежнему держа в руке камельковский список.
— Алло, Александр Борисович, — негромко и доброжелательно отозвалась трубка. — Это Юркин. Депутат Юркин. Вы меня помните?..
В жизни депутата Олега Ивановича Юркина началась черная полоса. В принципе, Олег Иванович считал себя сильным человеком, но любая, даже самая большая, сила — не беспредельна. И любой, даже самый сильный человек, будучи преданным своими товарищами, чувствует себя слабым и опустошенным.
А именно это случилось с Юркиным. Конечно, в том, что он не прошел в Думу нового созыва, была виновата и судьба, но с судьбы какой спрос? Говорят ведь, что судьба слепа. А раз так, то спрашивать нужно не с судьбы, а с людей. С тех, кто обещал тебе поддержку и помощь, а как дошло до дела, бросил тебя на произвол этой самой слепой судьбы.
Ладно бы хоть деньги на счету имелись, так ведь нет же! Суммы, которую Олег Иванович получил в качестве задатка, едва хватило, чтобы покрыть кредит на машину и дачу. Оставшиеся деньги Юркин с удовольствием промотал на югах, о чем теперь — когда его банковский счет стремительно приближался к нулю — предпочитал не вспоминать. В любом случае, они бросили его! Бросили в момент, когда он наиболее нуждался в их помощи. Когда он стал никем.
Последние недели стали для Олега Ивановича сущим адом. Казенную трехкомнатную квартиру нужно было возвращать. Жена по этому поводу исходила слезами, как какая-нибудь прибрежная ива в его родном совхозе. В остатке, конечно, имелись дача и машина, но разве в машине можно жить? А дача стояла без внутренней отделки и коммуникаций. Вот теперь бы кругленькая сумма, обещанная Юркину за его депутатскую деятельность и активную «гражданскую позицию», пришлась бы как раз вовремя, но Соха (так тот любил себя называть) как в воду канул. Исчез из поля видимости, как трансконтинентальный лайнер, набравший полный ход и скрывшийся за линией горизонта. И что теперь прикажете делать?
Изо дня в день Олег Иванович пытался навести мосты со своими бывшими соратниками, но дальше всевозможных секретарей, референтов и помощников его никуда не пускали. Он был отрезан от большого мира. Отрезан и выброшен на помойку за ненадобностью. «Как использованная прокладка», — с унылой иронией думал про себя Юркин.
Вскоре щемящая обида и возмущение, поселившиеся в душе Юркина, сменились яростной мстительностью. Да, нужно было мстить. Но как? Несколько вечеров Олег Иванович просидел в угрюмой задумчивости, обдумывая планы мести, и на третий вечер его осенило. Ответ пришел сам собой, и оказался прост как дважды два.
