— А я вам кого-то напоминаю? — улыбнулась Ляля.
— Нет, но… У меня такое ощущение, что я вас откуда-то знаю. И чувство это очень приятное.
Ляля засмеялась:
— Вероятно, я вам напоминаю сразу всех красивых девушек, которых вам удалось охмурить за вашу долгую жизнь.
— Ну не такая уж она и долгая, — парировал Риневич. — Но возможно, вы и правы. Так или иначе, все красивые женщины похожи друг на друга. Не лицом, а каким-то облаком, которое их окружает. Флером, так, кажется, говорят?
— Дыша духами и туманами…
Риневич кивнул:
— Да. Что-то в этом роде. Знаете что… Если когда-нибудь соберетесь уйти от Генриха, позвоните мне, ладно?
— Зачем?
Риневич усмехнулся усмешкой коварного соблазнителя:
— Я хочу использовать этот шанс.
— Боюсь, вам слишком долго придется ждать, — ответила Ляля.
— Ничего, я терпеливый. Итак?
— Что? — не поняла девушка.
— Вы обещаете мне?
— Позвонить вам, если я уйду от Генриха?
— Да.
Несколько секунд Ляля молчала, потом сказала:
— Обещаю, что вы узнаете об этом первым.
— Отлично, — кивнул Риневич. Он втянул носом тонкий аромат, исходивший от девушки, и не выдержал — прикоснулся губами к ее ушку. — Отныне, — прошептал Риневич, — вся моя жизнь превращается в ожидание. И поверьте мне — я не шучу.
3. Покушение
Руководитель службы безопасности компании «Юпитер» Андрей Андреевич Поляков держался намного лучше Ласточкина, хотя тяжелые обстоятельства последних недель сказались и на нем. Его худое лицо стало еще более худым. Загар сошел, а морщины стали еще более глубокими и резкими. Но голову Поляков держал гордо, смотрел прямо и смело, а щеки его были гладко выбриты.
— Я вас знаю, — сказал он Турецкому, когда тот представился. — Я видел вас по телевизору. Это ведь были вы?
— Вполне может быть, — отозвался Турецкий. — Андрей Андреевич, я расследую дело об убийстве Олега Риневича. И хочу…
— Расследуете? — перебил его Поляков. — До сих пор? — Он чуть приподнял брови. — Странно.
— Что тут странного?
Турецкому показалось, что Поляков усмехнулся, но в следующее мгновение лицо его вновь было строгим и серьезным.
— Такие дела не расследуются, — сказал он. — Виновный схвачен. Осталось только подшить необходимые бумажки к делу и отправить его в суд. У вас что, бумаги не хватает или клей кончился?
— Значит, вы считаете, что расследовать тут нечего?
— Это не я так считаю. Это вы так считаете. По крайней мере, должны считать.
Обмен колкостями не входил в планы Александра Борисовича, поэтому он сказал четко и сухо:
