— Ну, что будем делать? — обращается ко мне председатель.
Молчу. Думаю — сейчас укажут на дверь, и — прощай, флот!.. И вдруг вопрос:
— Учиться будешь?
— Буду.
— Честное комсомольское слово даешь?
— Даю.
Для многих из нас честное комсомольское слово и было проходным баллом. И стало это слово законом всей нашей жизни…
В то трудное для страны время курсантам полагалось в день всего три четверти фунта хлеба. Треть пайка отдавали в пользу голодающих. Держались лишь на супе с треской. Правда, два раза в неделю нас баловали пшенной кашей. В казарме холодно, а «дрова — осина, не горят без керосина…». По вечерам мы щепали лучину, чтобы обогревать кубрики.
Коллектив подобрался дружный. А если кто законы дружбы нарушал, тому на собраниях и даже в курилке устраивали комсомольский «драй». Что там гауптвахта или наряды вне очереди гальюны чистить! Вот когда тебе твои товарищи прямо в лицо говорят, кто ты есть, вот уж тут со стыда не знаешь, куда себя деть, от пола глаз не поднимешь. И ведь дело в том, что если к словам товарищей не прислушаешься, не исправишься — значит, в нашем комсомольском коллективе места тебе не будет!
Те, кто выдерживал разговор начистоту и после не озлоблялся, не замыкался, того коллектив принимал, тот, как показала жизнь, и становился настоящим моряком.
Традиции морского братства тысячи раз нас выручали как в предвоенные, так и особенно в военные годы.
Нам, старшему поколению моряков, радостно сознавать и видеть, что славные традиции живы на флоте, что их чтут, ценят, хранят…
И вот сейчас (по прошествии стольких лет!), живя в Москве, по флоту и морю скучаю сильно… Такое, видно, бывает у всех старых моряков, у кого жизнь прошла в учениях и морских походах. Сколько их было? За сорок шесть лет флотской службы, наверное, несколько сот. Но тот, первый, сорокасемидневный, по-особому памятен — тогда мы принимали морское крещение.
После сдачи экзаменов наш выпускной курс Военно-морского подготовительного училища летом двадцать четвертого года отправился на летнюю морскую практику.
Мы чистили, драили старинный учебный корабль «Воин», стоявший на якорях на Петергофском рейде против дворца и Гребной гавани.
Правда, его машины бездействовали: все средства вкладывались на восстановление боевых кораблей, и до нашего древнего «Воина», некогда имевшего и парусное оснащение, руки не доходили. Зато было над чем пофилософствовать, когда тебе давали скребки, молотки, стальные щетки, чтобы, действуя ими с усердием и в поте лица, каждое звено проржавевшей якорной цепи очистить, по выражению боцмана, плававшего на этом корабле еще в эпоху паруса, до блеска, как «чертов глаз»…
