— Да, артист из тебя не выйдет, и тебе надо было просто повиноваться Кеннеди без всяких возражений и рассуждений. А обо мне он пытался что-нибудь узнать? Впрочем, для дела это не играет никакой роли.
— Да, пытался, — Суорски положил руку на плечо Фрэйзера. — Ты нанес мне поражение, Колин. В своих рассуждениях ты оказался прав, только теперь я в этом убедился.
— Что ты хочешь сказать?
— Пожалуй, ничего… — Суорски рассмеялся. — А теперь осталось только дать ему то, что он больше всего хочет получить.
Кеннеди хмуро смотрел на поверхность стола, за которым сидел.
— Вот что, Фрэйзер, — сказал он. — Будь проклят этот хорошенький пациент, больше я для вас ничего не буду делать.
— В последнее время я стараюсь как можно реже встречаться с вами. — Фрэйзер не садился и, казалось, нависал над Кеннеди. — Почему вы прямо не сказали, что больше никогда не желаете меня видеть?
— Что вы имеете в виду? — Кеннеди потянулся к звонку.
— Выслушайте меня, прежде чем что-либо предпримете, — грубо сказал Фрэйзер. — Я знаю, вы пытались повлиять на Джима Суорски. Вы спрашивали его о совершенно секретных бумагах, и он принес их вам недавно, после чего вы передали их в одну тайную шпионскую организацию. Это высшая измена, Кеннеди.
Психиатр резко откинулся назад.
— Не пытайтесь с вашими задиристыми мальчиками избавиться от меня, — предостерег Фрэйзер. — Суорски сидит на телефоне, вызывая ФБР. Только я могу остановить его.
— Но… — начал Кеннеди, облизнув губы. — Но он обвинит в измене в первую очередь себя. Ведь это он передал мне бумаги!
Фрэйзер усмехнулся.
— Не думаете же вы, что они были настоящими?! Сомневаюсь, что ваши действия завоюют вам популярность в Советском Союзе, когда они попытаются построить машины по подложным чертежам.
Кеннеди посмотрел на дверь.
— Что вы хотите? — прошептал он.
— Помните Ферриса? Парня, которого вы обработали для меня? Он владелец соседней с вами конторы. Я специально подсунул вам именно его, а потом установил у него в конторе — только на одну ночь — простой маленький осциллограф. Осциллограммы очень тонкая и чувствительная вещь, ею занимаются несколько миллионов людей. Ваш прибор плохо вел себя, если вы заметили. Конечно, и лаборатория, и машина хорошо защищены, но, несмотря на это, какие-то помехи все равно существуют. И мой маленький прибор не вызвал у вас никаких подозрений, тем более, что я включил его только в тот момент, когда вы вводили команды в мозг Суорски. Я не включал прибор, когда вы проводили обследование, потому что иначе вы заметили бы слишком сильное расхождение и прекратили бы работу, что не привело бы к нужному эффекту. Вы сами рассказали мне технологию процесса. Суорски отлично сыграл свою роль. Раньше, пока вы вмешивались только в человеческие жизни, вас не за что было ухватить, но теперь вы шпион.
