— А бывает?
— Бывает.
После операции Джулия еще три дня слонялась по его дому. Делать было совершенно нечего, телеком раздражал, читать она не могла: книги сейчас вызывали стойкое отвращение. Креил заезжал каждый день на час, но не понимал, почему психотравма у взрослого человека так плохо поддается лечению.
На четвертый день Строггорн снова занялся, как он выразился, пытками. Он был прав: то, что он собирался делать, очень мало отличалось от этого.
Приехавший Креил сел рядом с Джулией, решив как-то облегчить ее боль. Был один способ, позволяющий принять часть ее ощущений на себя, неприятный для того, кто это делает, но зато значительно облегчающий состояние оперируемого. Он заставил смотреть ее себе в глаза и кричать, когда было больно. Строггорна порадовало, что она не стала спорить с Креилом.
Еще через четыре дня Строггорн проверял эффективность операции. Ему нужно было проверить возбудимость Джулии, и он пообещал ей, в качестве некоторой компенсации за перенесенную боль, смоделировать встречу с любым из задуманных мужчин, которых она знала. Строггорн был уверен, что Джулия выберет Антона.
— Вы правда можете сделать это? — уточнила Джулия. — И это будет похоже на реальность? — Она лежала на операционном столе, подключенная к Машине.
— Нет, на прекрасный сон. На реальность — это опасно после твоей психотравмы.
— Любого мужчину? Пообещайте, что не передумаете? — попросила Джулия, он пообещал и сразу же пожалел об этом.
Пока Джулия с блаженной улыбкой на устах приходила в себя после «сна», он отдал несколько распоряжений Стилу. В гостиной ее встретила интимная обстановка. Комната погрузилась в полумрак, ужин был накрыт на двоих, горели свечи, роняя слезы, красивая композиция из цветов украшала стол.
— Это зачем? — удивилась Джулия.
— Нужно поговорить. — Строггорн жестом пригласил ее сесть.
— О чем? — Она совсем невинно посмотрела на него.
— Когда ты поняла, что любишь его?
— Не знаю, — задумалась она. — Всегда трудно ответить на этот вопрос.
— Ты понимаешь, что у тебя нет никаких шансов?
— Почему? — Джулия нахмурилась, пригубив вино в хрустальном бокале. Он же свободен?
— Он не свободен. Его жена — его болезнь, девочка. Ты же знаешь, как он болен.
— Неизлечимо?
— Насколько я знаю, неизлечимо.
— Но ведь он живет уже много лет с этой болезнью? И иногда имеет женщин?
— Это так. Но никогда не снимает блоки. Он нечеловек.
— Мы все не люди. — Она пожала плечами.
— Ты не понимаешь разницы. Часть его психики — дирренганская. Это станет потрясением, если он снимет блоки, — пояснил Строггорн.
