Общество, конечно, понимало, что силой с этими телами ничего не поделаешь, что тут надо умом, смекалкой, вековой мудростью и колдовством, поэтому и послало самых удобных для этого дела людей – самую мудрую в селе старушку и колдуна.
– Негоже, что Печной-то ушел, – покачала головой бабушка Пелагея, – я на его подмогу рассчитывала.
– Чего на него рассчитывать, чего рассчитывать? – вздернул бородку Пензяк, – он на ходу по компонентам разваливается. Нашла тоже помощничка.
– Не скажи. Печной не так прост, как прикидывается.
– Ага. На печи лежать на всем готовеньком большого ума не надо. А вот как ты запоешь, ежели с таким жить станешь? На печь он тебя не пустит, это для него святое, а по хозяйству от него никакой пользы. Только паркет валенками полировать мастер. А паркетов у тебя отродясь не бывало.
– А от тебя какая польза? – лукаво прищурилась старушка.
– Вот ты колдовать научен. И чего ты с этого колдовства имеешь? Скажем, ведры у тебя сами воду носят или как?
– Зачем сами? – нашелся Пензяк, – у меня и руки еще в силе. Не только ведры носить могу. Вот перебирайся ко мне, посмотришь, на что способен.
– Да что люди говорить будут, если я к тебе без записи переберусь?
– А пусть чо хочут говорят. Главное – любовь, а не запись.
– А если не люблю?
– А я тебя приворожу.
– А вот и не приворожишь.
– Приворожу.
– Не приворожишь.
– Приворожу.
За пререканиями сыщики чуть не упустили свою добычу.
– Смотри, смотри, – охнула Пелагея, – оба вышли. И не боятся, что увидят.
– Эх, видать сила-то их со дня на день множится, – почесал в затылке Пензяк, – быстрее второго изничтожать надо, пока поздно не стало.
– Да кто ж из них второй-то?
– А что не в форме. Смотри, у него и лицо нехорошее, злобное.
– И зенки так и сверкают, так и сверкают, – согласилась Пелагея.
– Ты на козла, на козла смотри. Животные – они лучше всякого научного прибора могут настоящего человека от его тени отличить. За кем пойдет – тот настоящий. Вот я фильм смотрел: наплонетьянин вытряс из шкуры мужчину, а сам в его середку залез. Вроде как внешне-то похожий, а нутро гнилое, не нашенское. Так вот ни жена, ни детки ничего не приметили. Только верный пес среагировал. Рычал, даже за ногу цапнул.
– Госпидя, ужасы-та какие! И чего? Все догадались что в шкуре-то не русский мужик сидит?
– Куды там. Напланетьянин из сучонки этой нутро вытряс и тоже другое вставил.
– Своей собачки?
– Какой собачки? На других планетах собачек нету. Полюбовницу свою запихал.
