С этими словами я побежал в свою харчевню.
По дороге я однако призадумался – стоит ли поступать в этот дом? Впрочем, я ничем не рискую: не понравится – можно уйти; а завтрак был недурен; судя по всему, благочестие у барышень не считает кусков и не требует умерщвления плоти. Весь уклад в их доме пришелся мне по душе; парней моего возраста не чураются, кухарка ко мне благоволит; четыре трапезы в день обеспечены, все сулит удачу; только бы самому не оплошать!
Занятый этими мыслями, я не заметил, как очутился у дверей харчевни. Хозяйке я ничего не был должен, если не считать прощального поклона, и я тотчас же ушел, захватив свой узел с вещами.
Когда я вернулся, дамы как раз собирались садиться за стол. Провалиться мне на этом месте, – лучшего обеда я не едал! Суп был то, что называется «суп», а уж о жарком нечего и говорить: как зажарено, что за аромат!.. Только человек железной закалки, вовсе нечувствительный к радостям, что дарует нам лакомый кусочек, мог бы не впасть в грех чревоугодия, вкушая подобное жаркое, а после него рагу (ибо на стол подали и рагу, сдобренное тончайшего вкуса приправой, какой я более нигде и никогда не пробовал). Если бы на небе принято было есть, я не пожелал бы себе там лучше приготовленного обеда. Такой обед мог бы составить одну из приманок Магометова рая.[18]
Дамы наши не ели отварного мяса, это блюдо только на минуту ставили на стол, после чего убирали нетронутым и отдавали беднякам.[19]
Катрин тоже отказалась от вареного мяса в пользу бедных, как она мне объяснила, и я, вслед за остальными, немедля изъявил готовность творить добро. Благой пример заразителен.
Впоследствии я узнал, что мой предшественник не вносил своей лепты в эту милостыню, потому что, по беспутству своему, не был достоин столь завидной чести и не желал довольствоваться жарким и рагу.
Мне до сих пор непонятно, что происходило у обеих сестер за обедом, но несомненно тут крылась какая-то загадка.
У них совсем не было аппетита, а если и был, то невидимый; куски исчезали с тарелок незаметно, раньше чем к ним кто-либо прикасался.
Обе дамы лениво ковыряли мясо вилками и чуть-чуть приоткрывали рты, равнодушно скользя глазами по заманчивым кушаньям.
– Мне сегодня совсем не хочется есть.
– И мне тоже.
– Все такое пресное.
– А по-моему, все пересолено.
Поначалу я клюнул на эту удочку и воображал, что мои хозяйки совсем ничего не могут проглотить, а между тем, убирая со стола, замечал, что блюда более чем наполовину опустели; в первые дни я никак не мог все это уразуметь и согласовать.
