Она замолчала, склонив голову, словно былинку сорванную разглядывает, а мне кажется, что это моя родная мама сидит рядом. Такой же платок на плечах. Седые поредевшие волосы закручены на затылке в маленькую луковичку, прижаты гребеночкой с золотистой полосой. Вот поднялась, пошла по скрипучим половицам… вижу ее при слабом свете керосинки возле стены, на которой в рамках много фотографий — семья у нас большая была, родственников много, и фотографий накопилось.
“Господи, где мой сыночек? — слышится мамин тихий молитвенный голос. — Отписали: без вести пропал…”.
— В первую военную зиму, в самую метель в селе мы с ней встретились, с покойной Анастасией Ивановной, царство ей небесное. Ударницами нас тогда собрание величало: больше всех гектаров травы косами вымахали да снопов навязали. За то нам обоим ситчику на кофты преподнесли. На радостях мы даже частушки веселые пели, а потом песню про синенький скромный платочек, — печально, нараспев сказала Мария Григорьевна. — Падал, значит, опущенный с плеч. И другую — про непогоду. — Срывающимся непослушным голосом она попыталась вытянуть: — “Зашумела, разгулялась в поле непогода; принакрылась белым снегом гладкая дорога. Белым снегом принакрылась, не осталось следу”.
После этой песни долго молчим в утренней тишине. Белесый туман сползает с дороги. Пташки начали окликать друг друга, тоскливо прокричал чибис.
— Возле нашей деревни тоже чибисы кричали, — говорю.
— Так они везде слышатся, когда горюет памятливая душа, — отозвалась Мария Григорьевна. — Много нас горемык на земле. Куда ни пойди, не миновать вдовьих домов, которые уже без труб. Ни дорог, ни приметных тропинок. Зарастают они. Заметает… Белым снегом, белым снегом. Все реже поминают вдов да солдаток. Которые чины скажут иногда, мол, званье есть особенное — солдатка. Юбилейной победной весной пошумели, пообещали женам погибших фронтовиков запоздалые льготы разные, как ветеранам войны. Зачем теперь? Молодость не вернешь, другое детство детям не подаришь. Внуки в своей жизни про нашу не забыли бы… Помнить будут — и хорошо.
Возвращаюсь благодарно поклониться
Иногда по вечерней заре будто бы наплывает с той стороны деревенская песенная стихия военных и послевоенных лет. Зримо являются в памяти земляки — односельчане, одноклассники, учителя. Возникает острое желание пройти давними тропинками в неповторимом единственном краю, который не выбирают. Деревни детства давно уже нет, даже березы и черемухи не сохранились, да и дороги полевые зарастают мелколесьем. А помнится, многое помнится. Каждый год приезжаю “по своей воле” или приглашенным на праздники, земляческие, литературные встречи, на печальные беседы о выживании при затяжных нечеловеческих условиях.
