В нашем ежедневном рационе появилось новое блюдо. Охотники добыли сагжоя.
Домашних оленей эвенки издревле не убивают. Не убивают их и сейчас в семье Ганалчи. Странные и прекрасные узы соединяют человека с этим животным – подлинная и высокая, иначе и не назовешь, любовь. Олень и человек с незапамятных времен живут тут, на Севере, вместе. Говорят, что он и тепло, и движение, и работа, и пища для эвенка.
С последним я согласиться не могу. Даже в самые страшные голодные времена, когда семья буквально вымирала, никто не поднимал руку на оленя, никто не забивал его в пищу. Случалось, падало животное, и тогда его съедали. Но чтобы убить оленя ради удовлетворения голода – такого в прошлом не было. Тут действовал самый сильный Закон – необсуждаемого запрета. Так всегда было с домашним оленем, и стада старались всегда умножить.
Дикого оленя добывали, и это всегда было большим праздником.
Вот и нынче в нашем стойбище такой праздник. И необычайное кушанье на столе. Его готовила бабушка Дари.
Сначала она чистила и мыла кишки сагжоя, ловко, как пряжу, сматывая их в клубок. Потом ходила в тайгу и что-то там собирала, шинковала и толкла с жиром мясо. А потом, ловко продев в деревянное колечко кишку и вывернув на ободок края, набивала ее приготовленным фаршем. Перевязывала на равные доли сырой жилкой, и получались колбаски, которые, отварив в котле, подали к празднику.
Колбаса эта оказалась необыкновенно вкусной. Ели ее все с большим аппетитом, а мне казалось, что ничего более вкусного не приходилось пробовать за всю жизнь.
Колбасный фарш был с легкой перчащей остринкой, благоуханно пахнущей кедровым орехом. Кедровников в этих местах не было вовсе, и я считал, что бабушка Дари возит орешки ради такого вот праздничного случая.
Всем очень нравилось, что я так хвалю и так за обе щеки уплетаю стряпню бабушки Дари, и мне подкладывали, а я и не отказывался.
– Это с орешками? – спросил я, и все заулыбались радостно, и старушка закачала головой.
– Та-та, оресками, оресками…
Потом Ганалчи объяснил мне, что блюдо это действительно приготовлено с орешками, которые собирала бабушка Дари в оленьем стаде.
– Она знает, – сказал Ганалчи. – Не всякий орешек>; олений надо брать. Дари знает…
Это объяснение не вызвало во мне брезгливости, я даже пожалел, что не знал об этом раньше. И это тоже обрадовало Ганалчи.
– Очень нужно, – сказал. – Польса очень. Олень чистый. Совсем чистый.
Оленя в тайге считают самым чистым животным. Оно так и есть. Питается олень почти одним чистейшим ягелем, пьет очень мало воды, и только родниковую, порою ему хватает росной влаги, а зимой и вовсе не пьет – лижет снег. Мясо его считается лучшим, но есть его надо с умом. Оно обладает слабительным свойством.
