Фотография | страница 5
Василий Петрович переоделся в туалете дорожного кафе, что напротив интерната, причесался, потер носовым платком выбритые щеки, словно пытался разгладить морщины. Подмигнул Чарыкову.
– Похож на разведчика? – спросил подбоченившись.
– Уши у вас великоваты, а так нормально.
– Ну, уши, брат, ножницами не подрежешь…
– Так я пошел за Люськой?
– Постой… Как бы тебе сказать. – Василий Петрович потер шею ладонью. – Бутылку мне не надо, а вот на пиво дай. Денег у меня своих нет. Я тебе, конечно, верну. Обязательно рассчитаюсь… Для наглости надо, чтоб врать не краснея.
Чарыков протянул пятерку, которую хотел приберечь.
– Тогда я вина возьму, – обрадовался Василий Петрович. – Ты не думай, обстряпаем все в лучшем виде. Да мы ей такой спектакль разыграем, что ни одна… Зови. А я пойду употреблю.
Чарыков с сомнением оглядел развеселившегося Василия Петровича.
– Только вы сразу пакет отдайте, и, мол, тороплюсь. Чтоб не догадалась.
– Двигай за дочкой. Иди, иди. И не учи.
Вскоре Чарыков привел Люську, намертво вцепившуюся в его руку, как прилипла.
– Боюсь, – шептала она. – Пойдем вместе к нему. А?.. Какой он? Офицер?
– Нормальный он. Уши только большие… И в гражданской одежде. – Вовка гладил дрожащую Люську по голове. – Ступай, а то у него мало времени. Ну?..
Люська наконец вошла в зал.
– Иди сюда, доченька. – Василий Петрович поманил Люську рукой. – Иди ко мне, – показал на стул рядом с собой.
Чарыков заметил, лицо у Василия Петровича покраснело и покрылось потом. Он махал рукой, приглашая Люську, и улыбался.
Пришлось чуть ли не силком подвести Люську и усадить.
– Я подожду на улице. – Чарыков подмигнул Василию Петровичу и бегом к выходу.
– Это все тебе, доченька. – Василий Петрович развернул пакет: – Косынка, туфельки… Пей лимонад, – плеснул из бутылки в пустой бокал шипучей жидкости. – А я скоро опять к тебе приеду и подарков привезу.
– У тебя глаза пьяные, – прошептала Люська, глядя на торчащие из пакета туфельки с желтым шнурочком.
– Э-это… Это пройдет. Чтоб не заболеть. Работа у меня такая. Всю ночь пришлось… Холодно ночью-то. Не обижают тебя ребята?.. Как учишься?
– А где наша мама? Почему бросила меня?
– Бросила?.. Мама?.. А мамы у нас нет. Померла она. Только ты не спрашивай меня о ней. Ладно? Я твою мамку очень любил. И мне всегда плохо становится, когда вспомню.
– Это хорошо, что померла, – вздохнула Люська. – А что у тебя в чемоданчике? – Она осмелела. Пододвинула к себе бокал с лимонадом, отпила глоток, продолжая смотреть на туфельки.